Энн Тайлер - Французская косичка

головы.

– Когда человек слышит свое имя, он реагирует машинально, – продолжал Джеймс. – Если бы я назвал тебя Ричардом, к примеру, ты, возможно, вообще не обратил бы внимания.

– У моей мамы тоже проблемы с суставами, – сообщила Серена Николасу. – Наверное, это наследственное.

– Твою маму зовут… Элис?

– Нет, Лили.

– А, точно. Прости. Я, кажется, рядом с тобой сидел на похоронах деда Гарретта.

– Нет, это была Кендл.

– У меня есть кузина по имени Кендл?

– Ну вы даете, ребята! – неверяще воскликнул Джеймс.

– На самом деле ее зовут Кендал, – продолжала Серена, не обращая на него внимания. – Она просто в детстве не могла выговорить собственное имя.

– Так, выходит, ты все же там была? – уточнил Николас.

– На похоронах? О да.

Она была там, но ей было двенадцать лет от роду. А ему сколько? Около пятнадцати где-то, в таком возрасте это просто разные миры. Серена не осмелилась и словом с ним обменяться. Разглядывала издалека, когда все толпились у входа в похоронное бюро, – его строгое отстраненное лицо и светло-серые глаза. Глаза у него были от матери, Греты, суровой неприступной женщины, слегка прихрамывающей и говорящей с иностранным акцентом – или, по крайней мере, не с балтиморским выговором. Серена очень хорошо запомнила эти глаза.

– После службы мы должны были идти на ланч вместе со всеми, – рассказывал Николас. – Но папе нужно было возвращаться на школьный спектакль.

– К вопросу о возвращениях… – встрял Джеймс, указывая большим пальцем на табло над ними. – Нам пора двигаться к пятой платформе.

– Да, точно. Ладно, мы пойдем, пожалуй, – сказала Серена. – Я так рада, что мы с тобой встретились!

– Тоже рад был тебя повидать, – ответил он и улыбнулся, а потом вскинул ладонь, прощаясь с Джеймсом, и повернулся уходить.

– Передай привет семье, слышишь? – крикнула она вслед.

– Непременно, – отозвался он.

Серена и Джеймс еще некоторое время провожали его взглядом, хотя у пятой платформы уже собиралась очередь.

– Должен сказать, – в конце концов проговорил Джеймс слегка озадаченно, – вы, ребята, демонстрируете совершенно новое значение слова «родственники».

* * *

Поезд, как выяснилось, был не так уж полон. Они легко нашли два места рядом – Серена у окна, Джеймс у прохода. Джеймс открыл столик и поставил на него свой стакан.

– А теперь-то хочешь газировки? – спросил он. – Думаю, вагон-буфет уже открыт.

– Нет, мне нормально.

Она смотрела, как другие пассажиры пробираются по проходу – женщина подталкивала пару малышей, которые еле плелись перед ней, другая тетка безуспешно силилась затолкать чемодан на багажную полку, пока Джеймс не встал и не предложил ей помощь.

– Волосы у него совсем как у тебя, – заметил он, усаживаясь на место. – Но в толпе я бы его никогда не заметил.

– Прости? А, ты про Николаса.

– У тебя просто тьма кузенов, да?

– Нет, только… хм… пять, – ответила она, мысленно пересчитав. – И все они со стороны Гарреттов. Мой папа был единственным ребенком.

– У меня их одиннадцать.

– Повезло тебе, – поддразнила она.

– И я узнал бы любого из них, случись нам встретиться на вокзале.

– Да, но мы так далеко разбросаны по свету. Дядя Дэвид здесь, в Филли, тетя Элис в Балтиморе…

– О, какая даль, на другом конце округа! – Джеймс шутливо толкнул ее под ребро.

– В смысле, мы видимся только на свадьбах и похоронах, – пояснила Серена. Помолчала, обдумывая сказанное. – И даже не на всех. Но не знаю почему, правда.

– Может, в прошлом вашей семьи скрывается какая-то мрачная тайна, – предположил Джеймс.

– Ага.

– Может, твой дядюшка республиканец. Или тетушка член какой-нибудь секты.

– Перестань! – И Серена рассмеялась.

Ей нравилось сидеть с ним вот так рядом – подлокотник между ними поднят, и можно прижаться друг к другу. Они встречались уже восемь месяцев, но он, к счастью, все так же нов и интересен ей, и она совсем к нему не привыкла.

Поезд предупреждающе качнулся, и последние пассажиры торопливо расселись на места. «Добрый день, – прозвучал голос в репродукторах. – Поезд номер…» Серена вынула билет из рюкзака. За окном в тени проплывала платформа, а потом они выехали на свет; поезд набирал скорость, мимо проносились выщербленные бетонные стены, каждый дюйм которых был заляпан граффити.

– Итак, как тебе мои? – поинтересовался Джеймс.

– Они мне очень понравились! Серьезно. – Серена выдержала паузу. – Как ты думаешь, --">