Сергей Исаевич Голод - Что было пороками, стало нравами

от аномального в сексуальности. В самом деле, если потребность в известных физиологических актах имеет право на удовлетворение во что бы то ни стало только потому, что это потребность, то совершенно такое же право на удовлетворение, по меткому замечанию автора «Смысла любви», имеет и потребность фетишиста, для которого вожделенными предметами оказываются, к примеру, висящие на веревке те или иные принадлежности женского туалета. Влечение к белью, настаивает Вл. Соловьев, натуральное, неподдельное, ибо никаких фальшивых мотивов для этой склонности придумать невозможно, тогда как многие мужчины посещают публичные дома вовсе не по действительной в том нужде, а из ложных гигиенических соображений или из подражания дурным примерам. Обычно осуждаются психопатические проявления сексуального чувства, подводит черту наш моралист, на основании их несоответствия естественному назначению полового акта, а именно — продолжению рода. Утверждать, что любой из предметов женского туалета может непосредственно служить производству потомства, было бы, конечно, абсурдом; но едва ли менее абсурдным будет предположение, что этой цели соответствует институт публичных женщин. «Естественный» разврат, несомненно, так же противен деторождению, как и «противоестественный», так что и с этой точки зрения нет ни малейшего основания считать один из них нормальным, а другой аномальным (см.: Соловьев 1994: 330-332).

Дополняя и развивая магистральную линию исканий Соловьева, его младший современник — Н. Бердяев рассуждал так: невозможно, опираясь на научное знание, провести четкую границу между «нормальным» и «естественным» в сексуальности и «ненормальным» и «противоестественным». Это разграничение зиждется на морали, в которой всегда так много конвенционального. С философской точки зрения, утверждал мыслитель, должна быть отброшена категория «естественности» как критерий добра и зла. И заключал: никогда еще не были так распространены всякие уклонения от естественности, никогда не было такого ощущения и осознания бисексуальности человека, как сегодня. То, что принято называть «извращением» пола, утончается и углубляется. Нормальная и естественная половая функция есть продукт дифференциации сексуальной жизни, разлитой во всем телесном и духовном существе человека. Мы, прозорливо провозглашает философ, вступили в эпоху мирового потрясения пола, «в кризисе этом рвется человек к свободе из родовой стихии» (Бердяев 1989:415)^{4}. Есть основания полагать, что столь глубокое видение проблемы сложилось у Бердяева не без опосредованного влияния зарождающегося психоанализа. Сам философ, преисполненный уважения к основателю учения, писал: «У Фрейда нет обычной психиатрической затхлости, у него есть свобода и дерзновенные мысли. Фрейд научно обосновал ту истину, что сексуальность разлита по всему человеческому существу и присуща даже младенцам» (Бердяев 1989: 563).

На протяжении многих лет медицина пола и юриспруденция сопрягали так называемые сексуальные аномалии с наследственной предрасположенностью и вырождением. В отличие от них уклонения от нормы Фрейд выводил из расстройств в развитии детской сексуальности. По его убеждению, так формируются не только социально неполноценные типы (невротики, извращенцы), но также художественные дарования и все виды гениальности. Несмотря на первостепенное значение учений о толковании сновидений^{5} и о бессознательном, общественное мнение, как известно, видит в лице австрийского психиатра преимущественно исследователя сексуальности и изобретателя технологии, сочетающей в себе а-ля христианскую исповедь и специфические клинические приемы.

Опубликование им в 1898 году положения о начале сексуальной жизни человека не со времени половой зрелости, а с момента рождения вызвало всеобщий взрыв негодования не только среди обывателей, но, что особо следует подчеркнуть, и среди коллег. 3. Фрейдом было показано, что ликующий грудной ребенок насквозь сексуализирован, поэтому не знает никакой реальности и не признает никаких препятствий своему стремлению к удовольствию. Он пьян без вина. Ему доставляет блаженство сосание материнской груди. Здоровый младенец — в непрестанном, окрашенном чувством сладострастия движении. Разумеется, это бросалось в глаза и прежде. Однако сексуальная подоплека младенческих переживаний отрицалась. Позднее мэтр говорил ученикам, что, в сущности, --">