Орсолья Б Хайд - Гниль в её голове

залу покатились перешёптывания, дети вставали на носочки и расталкивали друг друга, лишь бы разглядеть произошедшее. Орсолья тоже попыталась, но увидела только, как от опустивших смычки музыкантов отходит кто-то из старших обитателей, когда чёрные руки заставили её встать как полагается, легли на плечи и повели в центр зала. Принцесса тоже ещё не танцевала, и бал официально открыт не был, она тепло улыбалась Орсолье и терпеливо ждала, пока Рогатый выведет её.

— Небольшое объявление перед тем, как мы начнём! — разлетелся её хрупкий голос. — Как вы знаете, сегодняшний бал прощальный для нас с вами. Это моё время уйти, вознестись над облаками, выше птиц, и ждать там вас… — Улыбка сделалась грустной — конечно, принцесса не испытывала страха перед уходом, но оставить в Замке всех своих друзей ей совсем не хотелось. — Но я не оставлю обитателей замка обезглавленными. Наши дорогие гости с Туч выбрали новую принцессу. Орсолья, — волосы её запутались в кружеве снимаемой короны, тут же водружённой на голову преемнице, — как избранная теми, кто выше нас, станет править мудро, будет наделять достойных и сочувствовать обделённым, решит ваши споры, защитит вас от всякой напасти, дабы вы вслед за мной и за всеми, кто был до меня, смогли подняться на Тучи.

Позже, с высоты лет, Орсолья поймёт, что то были дежурные слова, и принцесса, скорее всего, даже не сама их придумала, она лишь была достаточно глупа, чтобы поверить в них и оттого произнести торжественно, убеждая и окружающих. Быть может, именно простота и глупость отвели от правителя гордыню и тщеславие, и именно благодаря им принцесса взошла на престол и царствовала отведённый ей срок. Отчего же теперь корону передали ей самой, Орсолья ещё долго не могла понять. Откровенно говоря, она никогда этого сама бы не поняла…

Принцесса отступила, и в зале задребезжали аплодисменты. Орсолья выглядела совершенно потерянной. Головной убор был тяжёл и всё время норовил сползти. А сейчас с короной на голове как-то нужно было танцевать, с тем-то, что к ней будут прикованы сотни взглядов! Какие обязанности лежат на принцессе? Её должность казалась формальной, просто данью традициям, но что, если на самом деле всё не так?

Ей было десять. А у столь маленьких девочек, даже если они танцуют на балах с жуткими монструозными существами и в тайне мечтают быть принцессами, сил и ума на такое редко хватает. Чаще воображается отряд прислуги, взбивающий подушки и приносящий по первому приказу зефир и самые невероятные платья, красивые принцы, конные прогулки и, разумеется, не самостоятельный уход за лошадью. Но Соль, хоть она и была ребёнком, всё же не искрилась наивностью своей предшественницы и понимала, что всё это возможно только при здравствующих родителях. А их, ни живых, ни мёртвых, у Орсольи не было. Память принцессы отчего-то отказалась от них, как не хранила ни осколка образа тех, кого принято называть взрослыми: в Замке ни у кого из нынешних обитателей ни старших родственников, ни воспоминаний о них не было. И эта мысль вдруг испугала её.

На плечо легла когтистая лапа.

— Ваше высочество.

От неожиданности Соль даже отшатнулась — за все годы, что она обитала в Замке и водила знакомство с Рогатым, он никогда с ней не заговаривал, и теперь его голос, тяжёлый и бархатный, тихий, будто он просто выдыхал слова, не напрягая связок, отчего-то ужасал её. Соль обернулась: так и было — перед ней стоял Рогатый, кожа его там, где не свисала рваными лохмотьями, блестела, нос зиял двумя провалами. Орсолье подумалось, что он, наверное, часто дерётся с кем-то, и оттого так выглядит, и наверное, делает это во имя благой цели, раз выставляет свою обтрёпанность на всеобщее обозрение.

Он, как обычно, молча протянул ей руку, приглашая на танец — открывать бал должна принцесса.

Пока Соль вспоминала тот день — совсем не напрягаясь, она помнила его так, словно это было ещё сегодня утром — чёрная слизь достигла снега, оплавила, как гной расплавляет здоровую ткань, и сквозь всю поверхность хрустальных пластин засочилась внутрь. Музыканты под руководством семнадцатилетнего дирижёра заняли свои места. Крошка-поварёнок прибежал отчитаться принцессе о последних приготовлениях, но, говоря, смотрел вовсе не на Орсолью, а на стоящего рядом, как его называли все, министра.

Сама же принцесса именовала этого человека, грубого и надменного, не иначе, как своим регентом. На деле именно он правил Замком, направлял жизнь в --">