Елена Александровна Кабанова , Инесса Владимировна Ципоркина - 333 удовольствия и 1000 проблем

же духе, назовут продвинутым молодым автором. По всем статьям прибыль. А с другой стороны, ну, пропляшу я на костях двух молодых дур, пусть даже они старше меня? Почему именно их — по гамбургскому счету? Они плохи, уныло вторичны, несамостоятельны, но разве они хуже других? Или другие лучше? Ничем не лучше. Тогда есть ли смысл тыкать их носом в содеянное, как котят в свежие говняшки,^[9] оказавшиеся в неположенное время в ненужном месте? Желания не было. Никакого.

Меня когда-нибудь погубит мое великодушие. Непременно. Железное правило всех детских игр «лежачего не бьют» по жизни стало чем-то вроде категорического императива. Может быть, со временем удастся от этого избавиться, а пока придется смириться и выкручиваться. Ведь Мирка ждет от меня чего-нибудь остренького, и не следует ее подводить. М-да! Желание добра ближнему часто выводит нас на торную тропу подлости и саморазрушения.

Мои раздумья оборвал вспыхнувший свет. Дефиле кончилось. Публика селевым потоком хлынула в гардероб, увлекая за собой и меня с Сероуховой.

Коллекция, конечно, не выразительная, — напевно зудела мне на ухо Сероушка, — но я профессионал, так что выйду из положения. Я много фоток с манекенщиков сделала. Там у них один мальчик был на Ди Каприо похож.

Который?

Ну тот, светленький, с прыщиками. И негр, конечно. Просто супер. Крутой негр. И с ним фотку поставлю в колонку. Зашибись получится!

Меня вдруг стало колбасить со злости. Да что она, курица слепая, совсем ничего не видит? Накопившийся во мне за вечер негатив требовал выхода, а крюшон предательски подталкивал на безобразия. Я огляделась. В курилку было не войти: там как сельди в бочке терлись друг о дружку животами пожилые дядьки в строгих костюмах с изрядным лишком веса. У стойки гардеробщик обслуживал стайку геев, выдавал их стильные курточки. Рядом с зеркалом, не в силах оторвать от себя глаз, крутились пританцовывающие девчонки всех мастей. Им явно хотелось «продолжения банкета». А мне хотелось разрядиться.

Толпа вяло циркулировала в спертом воздухе по гардеробу, и только гардеробщик двигался с неимоверной быстротой, словно жонглировал разноцветными вещичками. Гардеробщик был негр. Не такой лиловый до черноты, как тот, на подиуме, зато более ладно скроенный. А Сероушка все норовила продемонстрировать мне свой нерастраченный сексуальный потенциал и продолжала петь дифирамбы тому, с подиума:

Боже, какой же он красавчик, — скулила она, пялясь в свою цифровую камеру, — как сладкий черный персик!

Интересно, она надеется таким образом сойти за нимфетку?

Хочешь, я тебя обрадую? Вон гардеробщик тоже негр, ничем не хуже.

Где, где? — Сероушка завертела головой в разные стороны, — Ой! Да ну-у-у… — разочарованно потянула она, — ска-ажешь тоже.

Тебе просто униформа глаза застит. Ты их разуй и увидишь: совсем не хуже.

Ху-у-уже. Я лучше знаю! Я профессионал!

И это была последняя капля, которая переполнила чашу моего терпения.

Я ощутила немедленный позыв к действию и, чтобы не стать убийцей безвредной дуры, решительными шагами направилась к стойке.

Сейчас я тебе докажу!

Ляля, не надо! Ляля, пусти! — канючила перетрухнувшая Сероушка, которую я поволокла за собой.

Извините, — сказала я негру-гардеробщику, — не могли бы вы нам помочь? Мы с подругой поспорили. Я утверждаю, что вы гораздо красивее, чем ваш собрат, гулявший сегодня по подиуму, и ваши внешние данные гораздо лучше, чем у него. А матерый зубр светской хроники, — я кивнула на Сероухову, она была малинового цвета, — утверждает обратное. Вы не могли бы нас рассудить?

Я на работе, — засмеялся гардеробщик, — нет времени.

Я что-то не понимаю, — не унималась я, — говорю мужчине, что он прекрасен, а он мне — времени нет.

Так всегда бывает в жизни, детка, — наклонился ко мне один из геев, — женщинам не везет.

Так я не собираюсь с ним трахаться здесь и сейчас! Я хочу доказательства своей правоты! Я утверждаю, что он — хорош и на подиуме смотрелся бы не хуже другого. А он не хочет оказать снисхождения и раздеться до пояса!

А ведь она — права, — подключился другой гей, — он гораздо лучше Джонни.

Макс, — засмеялся третий, обращаясь к гардеробщику, — иногда женщине легче дать, чем отвязаться!

Кто гораздо лучше Джонни? Этот? А что? Да-а! Не-е-ет! — подключились остальные сексуальные неформалы.

Сероушка возвышалась каланчей в водовороте спорщиков и все багровела, --">