Алексей Сергеевич Изверин - Империя

смотрел один молодой парень, который сейчас уже не столь молод, как раньше. А Хайст смотрел на них с неба и улыбался им, и сейчас он улыбается вам. А когда улыбается сам Хайст, почему должен гневаться Бог?

Я чуть не зевнул, и только героическим усилием воспротивился силе, неумолимо раздиравшей мне челюсти. А вот Ива явно чуть оттаяла, и робко улыбнулась. И в очередной раз я подумал, как же прекрасна ее улыбка! Милое лицо, и робкая улыбка милой тебе женщины — что может быть лучше в этом мире, ну что?

— А ты, Кен, что молчишь? — Теперь святоша смотрел уже на меня.

— Да что сказать-то, святой отец? — Вздохнул я. — Разве можно упустить подарок Хайста? Да никогда! Верно, бог сводит людей вместе. Истино! — Я обнял Иву, чуть прижал к себе, как это можно сделать при других людях.

И сразу же ощутил, что сделал что-то не то. Ну не совсем не то, а что-то такое маленькое «не то», что очень не понравилось священнику. Правда, развивать тему святой отец не стал.

А предпочел перейти ну другую тему, чуть более нейтральную.

— Скажи мне, сын мой, ты же пришел к нам издалека?

— Да, святой отец.

— Милостью Хайста, то сказано не в упрек тебе! — Святой отец едва не разлился елеем по траве, так сладко улыбнулся. — Но, дети мои, что же мы стоим, надо же идти в деревню, уже ведь вечер! Кен, рассказывать можно и в дороге!

И наша троица двинулась в путь.

Ива сразу же пристроилась справа от меня, и крепко взялась за руку, не отнимешь и не отдашь. Святой отец шаркал сандалиями по пыли слева, чуть наклонив голову к земле. Полы его сутаны мелись по той же пыли, и мне оставалось только удивляться, почему деревянные подошвы сандалий не отхватят половину рясы.

Недолгое молчание, святой отец быстренько собрался с мыслями…

— Кен, ты теперь у нас Десятый охотник. После того, как друг Ветки погиб на Большой охоте, ты по праву должен занять его место в кругу охотников. И еще хотел бы тебе сказать, что мне не довелось познакомится с обычаями вашей общины, а в нашей деревне Десятый охотник должен иметь двух жен, ведомо ли тебе то? И лучшая подруга Ивы, которая сейчас убита горем… Разве угодно Хайсту, чтобы девушки так убивались? Пусть она пока будет с вами, даже я, милостью Хайста, чувствую мир и покой. Не упускай Ветку, Ива, не дай ей быть одной, это не по божески, это против законов общин, когда один из нас остается в одиночестве.

Солнце уже медленно ползло за горизонт, а вечер медленно наползал на деревню. Чуть похолодало, но только чуть-чуть.

— Твоя доблесть, Кен, во время большой охоты, это большая милость Хайста, милостливого и милосердного. Ты в одиночку свалил кабана, матерого самца, погубившего много душ, исчадие Хамара, посланного нашей деревне в наказание. Один! Хоть втроем охотники не удостоились помощи небесной до того, и погибли. Это не просто! Как тебе это удалось, как сумел ты понять небесную благодать?

— Не знаю, святой отец. — Осторожно ответил я.

— Истинно тебе говорю, — упрямо молвил святой отец, — то небесная благодать вкупе с милостью Хайста! И не всегда понимаем мы, что он хочет сказать нам. И как поздно приходит понимание, когда уже нет сил ничего изменить. Мне было столько лет, сколько тебе сейчас, Кен, когда Хайст, милостливый и милосердный, послал знак мне, и долгое время после того не решался я сменить рубаху охотника на накидку священника…

— Вы тоже были охотником, святой отец? — Спросила Ива. — Правду ли говорят, что вы были одним из десяти?

— Истинно, дочь моя. Но то было уже так давно, что копье больше не ляжет в мои руки. Давно это было, и сколько Больших охот я видел… Я видел, как загоняли чудовище с каменной равнины, которое пришло к нам, много охотников сложили там свои головы… Твой отец, Ива, тогда еще был маленький, а твой дед стоял со мной плечом к плечу. Моя последняя охота была на неверных слову, которые пришли к нам с равнин с большим войском. В твоей общине рассказывали про это, Кен?

— Нет, святой отец. Мы слишком далеко.

— Да… Такое чудище, как та птица, которая несла тебя — в каком болоте могла она зародиться? Впрочем, кто знает, каких еще тварей таят Мерцающие горы и каменная равнина.

Мне почему-то показалось, что священник чуть насторожился, чуть напрягся. Наверное, неверных слову били все общины, да так, что только пух да перья летели, и никто не остался в стороне.

— Святой отец, а давно была та большая битва с неверными слову? — Спросил я.

— Давно, --">