Владимир Торин - Лемони (СИ)

и патетичные джентльмены, приносящие ручного хрякка, замотанного в шарфик, или вваливающиеся вместе с огромным монстром породы Грибальд, расталкивающим очередь, рассыпающим кругом шерсть и лающим так, что стекла выпрыгивают из окон и бегут в сторону канала топиться. Эти уважаемые владельцы животных активно имитируют иностранцев (делают вид, будто не понимают языка, на котором с ними говорят) и начинают спорить, вопить, угрожать и слезливо молить - чаще всего в таком порядке. Пытаясь выклянчить лекарство для своей прямоходящей крысы на поводке или бескрылой птицы в шляпе, или даже летучей рыбы по имени Франсуа, все норовящей выпрыгнуть из аквариума, который ее сердобольный хозяин приволок с собой. Они не понимают, когда им говорят, что здесь не продаются лекарства для животных, что им следует обратиться к звериному врачу из переулка Трамм или еще откуда. Приходится продавать им толченый мел, только чтобы они убрались: "Да-да, от этого чудесного порошка ваш карликовый слон вырастет, а ваша собственная лысина зарастет, как вырубленные джунгли Кейкута после ливня". И только тогда они уходят, уволакивая своего спрута на поводке, оставляющего фиолетовый след на полу, или улетая (вернее, упаряя прочь) на стае толстых пчел с ниточками, вокруг брюшек.

А мистер Лемони остается, выжимает полотенце, которым он вытирал лоб, и украдкой поглядывает на своего извечного надсмотрщика мадам Клопп, делающую вид, что читает газету на своем стульчике под потолком.

- Лемюэль!- громко вещает она, высунув нос из-за газеты, словно перископ.

- Да, мадам?- хмуро глядит на нее мистер Лемони, ожидая новую порцию оскорблений и унижений.

- Покупатель ушел недовольным, Лемюэль!

- Кто именно, мадам?

- Ты должен был заметить! Джентльмен с простуженной стрекозой, кто же еще?!

Также нередкие гости - напыженные клиенты с плохим зрением и отвратительной грамотностью. Когда очередь до них доходит, они извлекают из кармана рецепт и пытаются озвучить то, что там написано. Щурясь и корчась, они изобретают парочку совершенно новых лекарств, пыхтят, ругаются и наотрез отказываются отдать аптекарю рецепт, чтобы он разобрал кривой докторский почерк, прочитал все, что там написано, и собственно принес медикаменты. Они, мол, сами. У них, мол, гордость. "Или вы считаете, что у меня плохо со зрением? Или вы полагаете, будто я читать не умею?!"

Он стоит, глядя на них, на то, как их пот капает на бланк рецепта, переминается с ноги на ногу, покачивается, как пьяный маятник, чтобы в очередной раз сказать им: "Простите, такого у нас нет. Такого вообще нигде нет! Уверен, там написано что-то другое. Вы позволите?" И он тянет руку за рецептом, но слышит возмущенное от мадам Клопп:

- Лемюэль! У нас есть! У нас все есть! Вряд ли мистер Медоуз с перекрестка Бромвью и Харт, когда-то говорил, что у него чего-то там нет!- Мадам Клопп никогда не упускала случая упомянуть главного конкурента мистера Лемони, мистера Медоуза, с его здоровенной трехэтажной аптекой, штатом аптекарей, учеников и посыльных, если вы захотите заказать пилюли с доставкой домой.- Принеси господину его заказ! И поживее!

И Лемюэль Лемони идет в провизорскую комнату, набирает пару пакетиков толченого мела, после чего приносит и с вымученной улыбкой отдает: "Ваш заказ, сэр". И он знает, что в действительности велика вероятность того, что толченый мел поможет им. Нет, разумеется, он не вылечит их, но они настолько гордые, настолько уверены в том, что им прописал доктор, что, как бы ни продолжали потеть, валяться в жару, биться в ознобе и мочиться в постель, не вернутся, пока весь порошок не выпьют.

А чего только стоят эти стеснительные, робкие громилы из портов или с канала, которые вдруг превращаются в розовощеких детей и неловко топчутся у стойки, не зная, как сказать, с чего начать и чем закончить. Они озираются по сторонам, лишь сильнее привлекая к себе внимание, пытаются принижать голос, подавать знаки мимикой, как будто поднятые домиком брови и неуверенный оскал переводятся, как "Дюжину пилюль от неправильного использования шила (в одном месте), пожалуйста". Господину аптекарю приходится угадывать, подталкивать их, требовать разъяснений, что вгоняет их в еще больший ступор, и тогда им уже требуется отпускать в довесок "Порошок Грюмма для забывчивых", чтобы они вспомнили, как

--">