Андрей Владимирович Громов - Того хочет Бог (СИ)

коню сделать шаг, и его рука, соскользнув с крупа, провалилась вниз увлекая за собой и все тело.

-Ох, Дева Мария - В голосе рыцаря, сквозь накатывающее забытье, Ник различил раздражение, прежде чем потерять сознание.

Очнувшись, первое что он увидел - лошадиное брюхо. Второе - землю и траву. Была глубокая ночь, но свет звезд был достаточно ярок, что бы можно было различить каждую травинку. Неизвестно сколько он так разглядывал тянущуюся под ним равнину, прежде чем его желудок решил дать о себе знать. Он сократился в ротном позыве, но вышел лишь вонючий воздух с резким характерным звуком. Конь остановился, и кто-то скинул Николаса с седла. Человек бесшумно склонился над ним черным силуэтом и слегка похлопал по щеке, обдирая при этом заскорузлой кожей перчаток. Ник застонал и попытался повернуться на бок, после чего испытал еще несколько рвотных спазмов, закончившихся неудачей. Когда он снова лег на спину, сильная рука заставила его открыть рот, и в горло полилась струйка чего-то остро пахнущего вином и пряностями. Вкуса он не ощутил, но желудок почти сразу успокоился и по телу пошла волна облегчения и тепла, нисколько не похожего на опьянение. Николас уснул.

Проснулся он полностью отдохнувшим, и по походной привычке лежал с закрытыми глазами, пытаясь выкроить каждую секунду до того, как протрубят побудку. Но никто и не думал трубить. Воспоминания о вчерашнем дне возвращались медленно, нехотя и урывками. Вот Джофф, с оторванной рукой насаживается на лук. Вот он, уходя от преследователей, оступается на коме земли и почти падает, удержавшись лишь за счет того же лука. А вот пика с хрустом врезается в голову монстра, сбивая его. Руки потянулись к голове, но наткнулись на плотную повязку. Он открыл глаза, и тут же закрыл их снова, с силой зажмурившись. Хотя лежать ему пришлось на самом обычном одеяле, расстеленном поверх самой обычной земли, но стоило протянуть руку, как он мог дотронутся то совершенно черной травы, и чернота эта расстилалась перед ним, насколько хватало глаз.

- Не поворачивайся. - Голос заставил его вздрогнуть - Я хочу тебе сказать, что что бы ты ни увидел, обернувшись, идти тебе некуда. Земли где мы с тобой не отмечены ни на одной человеческой карте, и не описаны ни одним из мудрецов. Мы в преддверьях ада, в лимбе, и уповать отныне ты можешь лишь на себя да на Господа Бога нашего. На тебя пал взор Его, и был ты избран, как и многие тут, дабы противостоять Нечистому и легионам его и лишь служением во славу Его обретешь ты тут очищение и покой. И не пытайся уповать на проведение. И помни что в мудрости своей Он направил меня во спасение твое и благодарен будь за это. А теперь обернись, дитя, и посмотри на меня.

Николас обернулся, и в ужасе уставился на своего спасителя: огромный человек имел землисто белесую кожу, покрытую бугристыми наростами, пальцы рук заканчивались короткими затупленными когтями, а кожа превратилась в рыбью чешую. Голова, сидевшая на короткой могучей шее, была абсолютно лыса и так же бугрилась костяными бляшками. Сгорбленный нос нависал над безгубым ртом, а серые глаза под тяжелыми надбровными дугами затянуло поволокой. Одет он был в простой серый гамбезон и кожу. Отсветы только что замеченного Ником костра поблескивали на идеально начищенных сапогах. Почему-то ни на чем другом, кроме сапог, Ник не хотел фиксировать взгляд.

- И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его - Голос существа был полон печали - Можешь так и звать меня, Каин. Многие знают меня под этим именем, хотя я и не Первый Убийца, но грехи наши схожи и тяжесть имеют равную, а потому и наказание одно. Поешь - он кинул застывшему статуей солдату тряпичный сверток - как придешь в себя, можешь задавать вопросы. У нас есть немного времени.

Договорив Каин принялся чистить стреноженного Буцефала. Николас наблюдал за чудовищем с библейским именем одновременно с ужасом и благоговением. В каждом его движении чувствовалась нечеловеческая сила и грация, а глядя на его омерзительную внешность, не верилось, что дана она ему проведением Господним. Пересилив себя, он все-таки поднял сверток. Там оказался кусок вяленного мяса, и, стараясь не думать о его природе, Ник вонзил в него зубы. Желудок тут же отозвался жалобным урчанием. Доев и поднявшись с земли, он уставился на сверкающую, как мокрая галька под утренним солнцем, черную равнину. Он не хотел верить словам этого монстра, но все что --">