В Бирюк - Понаехальцы

Рыкса и происходит. С полвека назад короли Польши присоединили их земли к своему королевству.

Первый князь Гданьска Самбор, дед Самборины, признал власть Пястов и принёс оммаж. Его сын, Собеслав, чувствуя ослабление Польского королевства, искал союзников и выдал дочку за любимого племянника Полоцкого князя Рогволда — Володшу. Володша с братом «проспали» свой удел — Изяславль, самого Рогволда полочане из Полоцка выгнали.

Союз Гданьск-Полоцк распался, но княжна, ставшая княгиней, так замужем и осталась. И, вместе с мужем, перебралась под власть Боголюбского в Тверь.

Её муж пошёл в Бряхимовский поход. На его беду, с одной из Тверских хоругвей шёл попаданец. В моём лице. Моя реакция на некоторые… вольности его дружинников — вызвала его раздражение. Отчего по его приказу вот на этом месте, на Стрелке, была зверски убита Любава.

Столкновение двух гоноров — моего и его — привели к смерти моей… «подорожника для души».

Я этого не стерпел. И зарезал Володшу у Янина. Публично. Спровоцировав, на пиру по случаю взятия городка, его атаку на меня упоминанием интимных подробностей о его жене Самборине. Выболтанных мне как раз Рыксой. Что-то там о родинках православным крестом вблизи «потаёнки». После чего ухитрился «выскочить из-под топора» Боголюбского, получить «ссылку с высылкой» — вот эту Стрелку.

* * *

Со времени моего знакомства с «заборячкой» прошло едва ли полтора года. Но сколько всего вместилось в это время! Живу — как по раскалённой плите босиком: то — подпрыг, то — подскок. Только б не завалиться…

Я слушал трёп девушки, вспоминал свои тогдашние душевные «Буридановы» муки, судорожный поиск способа выскочить из-под «асфальта на темечке». Какой я тогда был глупый! Я ж на ней жениться всерьёз собирался! К Володше в службу пойти! Как всё неожиданно, непредвиденно повернулось…

«Будь готов! — Всегда готов!» — правило не только советского пионера или секс-гиганта, но и попандопулы. Я оказался готов к «основанию Всеволжска». Ну, относительно…

Она «молотила» о своём, я думал о своём. Слова об «интересном положении» вдовы-княгини дошли с задержкой. Но — дошли до сознания. Я уже целенаправленно повёл беседу.

Если пропустить её эмоции, кто во что был одет, кто как на кого глянул, и что она по этому поводу сказала подругам, а те ей на это ответили… то вырисовывается такая последовательность событий.

В середине прошлого лета я убил под Янином Володшу. К концу лета княжеская дружина, состоящая в немалой части из «нурманов» — наёмников-норвежцев под командой «суки белесой» — ярла Сигурда, привезла гроб с телом покойного в Тверь. Покойника отрыдали, отпели и закопали. Стали жить-поживать да соображать — как жить дальше.

Тут Боголюбский прислал боярина. Поставил наместника в Тверь.

* * *

Я уже говорил: в маленьких русских городках главные терема — служебное жильё.

Княжеский или наместников, посадников двор — место исполнения властных функций. Здесь принимают послов, правят суд, проводят смотры, казнят, объявляют указы… Два других места, где возможно исполнение частично сходных публичных действий — торг и паперть. У каждого места — своя специфика. Например, «заклич» — объявление о розыске пропавшего холопа — делается обязательно на торгу.

После смерти или иного удаления прежнего градоначальника — терем надо освободить. Потому что в этом месте будет жить и править новый градоначальник.

* * *

«Освободите ведомственное жильё» — Самборине было предложено съехать со двора. Куда?

Боголюбский не неволил, но настоятельно советовал пойти в монастырь. А малолетнего княжича — отправить к Полоцкой родне мужа.

Монастырь Самборину пугал. Вариант с «рогволдами» — страшил. Возвращение в Гданьск к батюшке — не радовало: князь Собеслав с годами становился всё злее и бестолковее.

Все пути были плохи.

Новый наместник настаивал. Сперва вежливо, «по чести». После — всё жёстче. Тут пошли дожди, уйти из Твери стало невозможно до весны. Всевозможные ущемления наместника становились всё грубее. И Самборина — «вдовица сирая, беззащитная», нашла решение: обратилась за помощью к нурманам Сигурда. Которые на том же дворе и жили. И тоже должны были куда-то съехать.

Их положение было несколько лучше: их готовы были принять в Суздальские гридни. Но — на общих основаниях. Не как отдельную боевую единицу, а «россыпью», что, в силу их «чужести», гарантировало самые опасные --">