(Chiba Mamoru) - Роза ветров (СИ)

многочисленных друзей покойного Кесаря) и покидал ее не один.

-Это – диапазон? – саркастично произнес пианист после первого прослушивания. – Это – глиссандо? - и он так издевательски вздернул одну бровь, что в следующие пару дней Бонапарт просто вызубрил текст распевки, с тем, чтобы посрамить скептика при следующей встрече. Впрочем, несмотря на все его старания, Бальзак посулил ему долгие, долгие годы упорного труда «прежде чем мы сделаем из этой лягушки принца, мой друг». Тем не менее, практика, как Федор мог наблюдать, показывала, что и лягушки способны делать успехи – не все же принцам масленица…

Когда посиделки были в самом разгаре – Ася перешла как раз к живописанию ремонта, а эту историю Федор от нее уже слышал – он тихонько выскользнул из-за общего стола. Поплутав немного по коридорам, он, с четвертой попытки, все же нашел выход на сцену, и, убедившись, что на ней нет никого из обслуживающего персонала, несмело ступил на ее доски.

Здесь для них все началось, подумал он. Здесь они и встретились снова. Будто совершив круг почета по спирали – и оказавшись настолько высоко над собой-прошлыми, что едва могут видеть себя там, внизу…

В зале кто-то зааплодировал. Одинокий звук, неторопливый, медленный, слышно было очень хорошо – Федор вскинул голову, сощурившись и подумав, что таким образом его выгоняют прочь какие-то бдительные местные служащие. Однако почти темный, после того, как погасили центральную главную люстру, зал, зал, утопающий в вишневых складках бархата – портьеры, мягкие сидения, ковры – был пуст. Ну, почти – если не считать одной фигуры, которую Федор смог рассмотреть лишь когда она пошевелилась. Не так-то просто разглядеть рыжего человека в красном костюме на фоне оббитого алыми тканями зала…

Том встал, отвесил ему поклон – вполне, кажется, серьезный, - и, не оборачиваясь, устремился к выходу. Федор, сам не зная отчего, улыбнулся.

Ветер опять переменился.

--">