Вадим Васильевич Полищук - Капитан Магу-3 (СИ)

невозможно.

- И письмо деду не забудь.

Гжешко вылил себе в рот остатки содержимого кружки, давая понять, что разговор закончен.

- Непременно, - откланялся Алекс.

- Давай.

Гжешко пробежал глазами поданное ему письмо, удовлетворенно кивнул, и письмо исчезло в бездонном кармане его шаровар.

- Поехали.

Гжешко и Алекс были единственными пассажирами телеги, запряженной парой тяжеловозов. Молчаливый возница правил лошадьми с абсолютно отрешенным видом. Кстати, телега почти пустая, а идет тяжело. Запустив руку в сено, Алекс нащупал стоявшие на дне ящики, судя по размеру - оружейные.

Здесь, в уже освобожденной части Себрии, где их сторонником был каждый второй, не считая каждого первого, организация действовала достаточно свободно, особенно не скрываясь. Местный князь Войчетутский "Свободную Себрию" не жаловал, видя в деятельности организации угрозу своей власти, но вынужден был терпеть ее присутствие, так как уважением и авторитетом среди своих подданных не пользовался. Обе стороны демонстративно соблюдали нейтралитет, подчеркнуто не вмешиваясь в дела друг друга.

- Ты должен сделать из них настоящих солдат, - разъяснял задачу Алекса себриец, - а это очень нелегко. У нас нет гауптвахты, и под винтовку их тоже не поставишь. Они не знают, что такое дисциплина. Пока они сами не признают тебя своим командиром, ты не сможешь ими командовать.

- Слушай, Гжешко, - не выдержал Алекс, - а ты меня часом не пугаешь? Так я не из пугливых.

- Нет, не пугаю. Я даже обеспечу тебе фору.

- Какую еще фору?

- Приедем - увидишь.

Про предстоящие трудности с обучением личного состава отставной капитан догадывался, слишком велики отличия между добровольцем-себрийцем и руоссийским рекрутом. Одно дело веками отлаженная государственная машина по переделке крестьян в солдат, где ты являешься маленьким винтиком, и совсем другое - оказаться наедине с себрийской вольницей, когда каторгой никого не испугаешь, и ни один унтер-сверхсрочник не поможет ввиду их полного отсутствия в этих краях.

- Люди, как я понимаю, есть, но кроме них потребуется еще много чего - оружие, патроны, шанцевый инструмент...

- Будет тебе оружие, - расхохотался Гжешко, - как только приедем, так сразу и будет!

Благо, ехать было недалеко. Уже версты через три, телега свернула с широкой проезжей дороги. Скорость тут же снизилась, лошади с трудом тащили тяжелую повозку в гору. Затем дорога пошла вниз, огибая серую скалу и, наконец, спустилась в долину.

- Опять пост не выставили, - пробурчал себриец.

Алекс понял, что эта фраза относилась к его будущим подчиненным. Еще один поворот и едва заметная в траве колея вывела к старой овечьей кошаре, где их встретили три десятка бандитских, по-другому не скажешь, рож.

- Здрав будь, Гжешко.

- Здрав будь, Смирко.

Представитель "Свободной Себрии" начал обниматься с молодым жилистым себрийцем, Алекс сразу решил, что это местный главарь.

- Оружие привез?

- Привез. И еще кое-кого привез.

Вокруг Гжешко собралась толпа, и он начал толкать им зажигательную речь. Среди собравшихся Алекс заметил пару физиономий, которые где-то уже видел, но никак не мог вспомнить, где именно. И тут в словах оратора мелькнула фамилия Барти, в тот же момент Алекс стал центром всеобщего внимания. К нему приблизился здоровенный чернобородый себриец и на ломаном руоссийском спросил.

- Ты был комендантом Олумоца?

- Я, - не стал скрывать отставной капитан.

Толпа с ревом подхватила его, и на землю он вернулся минут через пять. Затем его еще долго, то ли душили, то ли пытались сломать ребра, по-иному эти объятия расценить было нельзя. Едва только Алекса отпустили, и он получил возможность нормально дышать, как тот же чернобородый здоровяк так хлопнул его своей лапищей по спине, что едва не выбил из легких остатки задершавшегося в них воздуха.

- Меня зовут Драган, я из Олумоца. Моя семья была там на площади. Башибузуки успели зарезать мою жену и детей, но ты спас сестру и племянников. Я - твой должник.

И таких должников у бывшего коменданта Олумоца набралось с полтора десятка. Большая часть себрийцев из этого отряда происходила из того же города и почти у всех в тот день на площади оказался кто-либо из родственников. Теперь стало понятно, о какой форе говорил Гжешко. Оставалось только не наделать глупостей, и не растерять авторитет у новых --">