Владислав Чупрасов , Римма Храбрых - Нижние Земли (СИ)

к инспектору, и вот уже смотрит ему в глаза, находясь на расстоянии, недостаточном даже для вздоха.

МакСуини глядел прямо на него, и не подумав отшатнуться, как сделал бы обычный человек — из тех, с кем Свен привык общаться. И они очень однозначно реагировали на те его способности, которые он, как правило, не торопился использовать, помня, что находится в окружении людей.

МакСуини был человеком до самого первого своего предка, но Свен не чувствовал в нем ни испуга, ни чего-то еще в этом роде. Он просто стоял и уже не улыбался — скалился. Неприятность его улыбки превысила все допустимые нормы, и Свен сдался. Отступил на шаг, первым отводя взгляд.

— Они нашли свой конец здесь, — глухо сказал Свен, глядя куда угодно, только не в глаза МакСуини. — Все.

Он не уточнил, сколько именно, но чувствовал, что здесь произошла не одна смерть. Это ощущение перебило неприязнь к зарвавшемуся инспектору, и Свен на какое-то время выпал из реальности, глядя на жадный прибой далеко внизу, словно пытаясь высмотреть, что тот скрывает.

Как выяснилось позже, прибой действительно скрывал тела.

Всего их было шестнадцать.

В замке Свен мягко усадил Магнуса в кресло, пресекая все его попытки продолжать роль гостеприимного хозяина. Тот особо не сопротивлялся, зябко обнял себя за плечи и оставался в таком положении, пока Свен готовил для них обоих выпивку.

— Никогда не перестану удивляться тому, что ты употребляешь алкоголь, — вместо благодарности сказал Магнус, принимая свой бокал.

Свен отошел к камину, подставил один бок почти не чувствуемому теплу от тлеющих углей.

— Мы ощущаем не только вкус крови, — задумчиво ответил он, проглядывая бокал на свет.

В полупрозрачной жидкости плавали красноватые отблески.

— Столько смертей, — глухо и невпопад сказал Магнус.

Свен поднял глаза. Его друг скорчился в кресле, баюкая в ладонях бокал, к которому до сих пор так и не притронулся.

— Прими мои соболезнования, — мягко сказал Свен.

Магнус покачал головой.

— Патрик сделает все возможное и невозможное. А я все равно собирался принять приглашение в экспедицию.

Свен ничего не ответил, хотя мог бы сказать многое. И о МакСуини, и о Магнусе, и об этих смертях, и о том, что Магнусу стоило поберечь себя. Хотя, вполне возможно, в экзотических странах Магнусу грозила куда меньшая опасность, чем у себя дома. То есть в том месте, которое Магнус определенно намеревался своим домом сделать.

— Единственное, что меня беспокоит, — медленно сказал Магнус, и Свен поднял брови, показывая, что внимательно слушает, хотя Магнус на него и не смотрел, — это то, что мы остались без священника. Святым Аластора никто бы не назвал, но, боюсь, без него нам придется совсем худо.

— Ты же не собираешься принять сан?

— Я для этого слишком грешен, — Магнус рассмеялся и откинулся на спинку кресла.

Свен с облегчением отметил, что пальцы Магнуса, до того сжимавшие бокал с такой силой, что тот угрожал вот-вот хрустнуть и рассыпаться на осколки прямо в руке, наконец расслабились.

— Меня ждут тайны Пергама, — сказал Магнус, и Свен серьезно кивнул.

Его самого ждала обычная рутина полицейского управления Эдинбурга. А раз уж Магнус решил, что с произошедшим в его владениях способен разобраться местный инспектор, причин для обеспокоенности еще и этими проблемами Свен не видел.

Золотой Берег, 1896

— Мистер Броуди…

Сознание возвращалось к Аластору с трудом, в немалой степени из-за того, что ему самому не хотелось выныривать из сна, где он снова был обычным священником в обычной общине на обычном острове. Там, где слыхом не слыхивали о кровопролитной войне где-то на африканском побережье. Где не было места удушающей жаре, липкой влажности и вездесущим москитам.

Аластор пробыл в Африке меньше двух недель, но уже успел возненавидеть ее с пылом, не подобающим его должности: капеллан должен поддерживать дух солдат, вселять в них уверенность в правоте своего дела и помогать справиться со страхом смерти. Аластору же больше хотелось взять в руки оружие и встать в один ряд с другими, неся погибель тем, кого сам он искренне и от всего сердца считал олицетворением мерзости.

— Мистер Броуди, — настойчиво повторил кто-то, и Аластор наконец открыл глаза.

Палящее экваториальное солнце с трудом пробивалось через густую листву джунглей, и Аластору пришлось прищуриться, прежде чем он разглядел, кто --">