Атеро Виртанен - Благородная империя

— Ему просто стало их жаль, — предположил Шеркен, — только жалость до добра не доводит.

— Наверное, так, — согласился Фуркум.

Ребенок светло посмотрел на них и широко улыбнулся. Его мать, смуглая женщина, не старая, но утомленная жизнью — это было видно по ее глубоким темным глазам — спокойно наблюдала, как ее сын игрет с лангоритами, словно совсем их не боялась, хотя следовало: много веков между людьми и лангоритами шла кровавая борьба, и даже там, где расы сосуществовали, мир всегда оставался шатким.

Продолжая улыбаться, мальчик сказал что-то на непонятном языке.

— Не понимаю, — прошептал Фуркум. — Терну, что он говорит?

Шеркен хотел ответить, но мягкий женский голос опередил его.

— Мой сын говорит, что вы очень добрый, — произнесла по-лангорски мать, приподняв голову. По человеческим меркам она была достаточно красива, несмотря на морщины и легкую седину, и говорила с заметным секкинским акцентом, медленно, с трудом подбирая слова.

— Вот оно что, — сказал Фуркум. — Мы… мы вас не обидим.

Женщина перевела его слова. Мальчик обнял ногу тикку, который был в два раза выше него, и вновь заговорил.

— Он благодарит вас, — улыбнулась женщина. — Нас очень долго держали здесь эти страшные люди. Некоторых из нас убили. Вы спасли нас.

— Не благодарите, — холодно сказал Терну. — Мы здесь не за этим.

— И все же, — возразила мать, — вы не дали им убить и нас.

Шеркен заметил, что другие солдаты тоже разговаривают и даже шутят с заложниками; атмосфера разрядилась. Лангориты и люди ненавидели друг друга, но скука — общий враг, и с ней им порой приходилось бороться вместе.

— Все будет хорошо, — сказал Фуркум. — Ничего не бойтесь. Мы вас защитим.

— Я вам верю. Меня зовут Алген, — ответила женщина и кивнула в сторону сына, — а это Овур.

— Алген, расскажите нам, что здесь произошло, — попросил тикку.

— На нас напали под Хандолом, по-лангорски он называется Хинтори. Мы живем очень бедно, — начала женщина, гладя сына по растрепанной голове. — Бароны народа гэр часто похищают нас и заставляют работать целыми днями, даже детей и больных. От них нет никакого спасенья.

— Гэр поддержали восстание, верно? — спросил Терну. — Видно, одних рабов им мало.

— Их рабство не такое, как ваше, — вздохнула женщина. — У нас есть поговорка: «не хочешь служить лангориту в радости, будешь служить гэрцу в горе». Плети гэр убили много невинных людей.

— Будь я человеком, предпочел бы плети, — сказал Шеркен, — от хессена не избавиться.

— Хессен пьянит, плеть ранит, — грустно проговорила женщина, — что лучше — мне неизвестно.

Где-то неподалеку раздался смех.

— Великие Звезды, Терну, это же ужасно, — прошептал Фуркум другу на ухо. — У них же нет никакого выбора…

— Разве у нас есть? — грустно ответил лейвор и вновь обратился к женщине; его голос звучал уже не так холодно, — что было дальше?

— Так не должно быть, — пробормотал рядовой Мурдикин.

— Барон Абнор Долминон, так звали гэрца, похитившего нас. Они отвезли нас на какой-то склад в Рикиве, — продолжила женщина. — Жестокий человек, командир мятежников, привез с собой несколько ящиков с чем-то, я не поняла, с чем, но это были не деньги. Они поговорили на гэрском языке, потом барон и его люди уехали, а командир приказал связать нас и прикрываться нами на войне. Мой муж просил, чтобы оставили детей, но… — по ее щеке прокатилась слеза.

— Aideris khestet, — сказал Терну. — Вечная смерть.

Ингрив, слушавший их беседу издалека, молча покачал головой. Поверье лангоритов гласило, что худшее, что может случиться с мертвецом — это воскрешение; смерть для имперца — награда и бесконечный отдых, но Терну знал, что люди ее боятся; он ощутил вдруг странное, незнакомое чувство, и ему захотелось помочь.

— Спасибо, — женщина печально взглянула на Овура. — Он этого не видел.

— Это хорошо, если не видел, — сказал, медленно подходя, Ингрив, — слишком молодой еще. Повезло. У него все впереди.

— Я всегда мечтала о двойне, — Алген вытерла слезу. — Пока не поздно, я надеюсь.

— Поздно никогда не бывает, — улыбнулся тикку, — вот выберетесь отсюда…

— Если, Фуркум, — сказал Терну, — если.

Внезапно до них донеслись звуки перепалки. Один из заложников, мужчина среднего возраста, оттолкнул солдата от себя и что-то громко крикнул по-секкински.