Сергей Пациашвили - Змей Горыныч (СИ)

смерть, и чудесное воскрешение открыли людям глаза на то, кем он был на самом деле.

— Хм, — изумился Олег, — так, значит, ты сам выбрал этот путь, это было твоё трезвое решение?

— Да, богатырь.

— Что ж, Ратмир, расскажи же мне теперь о злых духах, одолевающих тебя в последнее время.

Юноша тут же изменился в лице. Теперь оно приняло выражение тревоги.

— Я вижу трёхглавого Змея, — начал он, — это существо жаждет прорваться в наш город, оно хочет здесь что-то найти. Змей ужасен, он испускает огонь, подчиняет себе воду и может летать. Он жаждет мести, жаждет вернуться в Новгород. В целом, здесь нечего рассказывать, я всё изобразил на своей картине. К сожалению, я не могу показать её тебе, её забрал воевода.

— Я видел твою картину, — отвечал Олег, — и был встревожен не меньше Вольги.

— Правда, красиво получилось? — вдруг оживился Ратмир, — я старался, чтобы всё получилось натурально. Ты видел роспись на стене храма? Тех гадов, что ползают у ног Всевышнего, нарисовал я.

— Ты нарисовал их до того, как у тебя начались видения?

— Да, — растерялся Ратмир, поняв, что сболтнул что-то лишнее, — меня привлекают змеи, есть в них какая-то красота и загадочность.

— А Змей из твоих видений тебе тоже кажется красивым?

Ратмир в конец растерялся и не знал, что ответить.

— Ну, будет, будет, Олег, — вмешался отец Иоаким.

— Всё хорошо, — отвечал богатырь, но милость уже сменилась на гнев. — А скажи-ка мне, мальчик, давно к тебе приходят эти видения?

— Впервые Змей явился ко мне месяц назад. С тех пор он постоянно преследует меня. Я ничего не могу с этим поделать. Я молю Бога, чтобы он избавил меня от этого наваждения, но ни молитва, ни святая вода не помогают мне.

Теперь лицо Ратмира выражало неподдельный ужас.

— Месяц назад, — повторил лишь Олег. — Колдуны должны быть уже совсем близко, если они где-то не затаились и не выжидают. Что ж, благодарю тебя, владыка.

И с этими словами Олег отправился прочь, даже не попрощавшись с Ратмиром. Архиепископ последовал за ним.

— Ты веришь ему? — спросил отец Иоаким.

— Он либо божий человек, либо посланец Сатаны, — отвечал Олег, — либо святой, либо безумец. Но я ему верю. А ещё больше я верю воеводе Вольге, который сегодня сказал мне, что со Змеиной Заставы давно не было вестей. Если воевода заставы — Всеволод Хрящ ещё жив, то наверняка он уже занял сторону врага. И я отправляюсь туда, чтобы всё выяснить.

— Что ж, Бог в помощь тебе, богатырь.

Глава 2 Гарольд, сын Тормунда

— Ну держи, держи же её, — хохотал коренастый огненно-рыжебородый скандинав — Гарольд, сын Тормунда. Но палица под всеобщий смех то и дело вываливалась из рук Ратмира.

— Ну ты и мякиш, монашек, — ругался Гарольд, — ну ничего, мы сделаем из тебя война. Правда, Айрат?

— Тебе виднее, — отвечал смуглый черноокий богатырь.

Гарольд был уже не рад, что старшина Олег поручил ему обучать этого мальчишку-послушника ратному делу. Ещё вчера Ратмир читал псалмы и писал кистью на дощечках, а теперь был вынужден учиться владеть палицей и щитом, ездить верхом. Стоило ему взять в руки щит, как Гарольд начинал с силой наносить по нему удары булавой и после нескольких таких быстрых ударов юный богатырь ронял свой щит.

— Держи щит, цыплёнок, что же ты совсем как баба! И чему вас только учат в ваших монастырях? Ты случайно не евнух?

— Полегче, варяг, — заговорил только подошедший к ним витязь, — я ведь тоже когда-то дал монашеский обет.

По прямому носу и мужественному профилю в богатыре легко можно было узнать грека. Не редко его так и называли — Филипп Грек, выходец из Ромейской Державы.

— Сколько тебе было лет, когда ты решил стать монахом? — не сдавался Гарольд.

— Мне ещё не было тридцати. Двадцать восемь.

— Вот, а этот мальчишка ещё ничего не видел в жизни, только оторвался от сиськи матери, а уже решил отречься от мира. Ладно, монашек, поработай пока с копьём.

И Гарольд швырнул оружие юному послушнику. Ратмир поймал его, но тут же чуть не выронил из рук. Всё тело у него болело от упражнений, и всё же он был рад, что его наставник ушёл. Ратмир принялся наносить удары воображаемому противнику, с трудом сохраняя равновесие.

— А ведь он прав, ты ещё слишком молод, — произнёс Филипп, — Откуда ты, юноша? Кто твой отец?

— Я из Людина конца, сын Вышеслава.

— Это твой отец отдал тебя в монастырь?

--">