Николай Геннадьевич Грошев - ---------

-А ведь я могу убить тебя, даже не сходя с этого места. – Сказал он с улыбкой, обращаясь к птице, парящей в небесах и уже превратившейся в крошечную чёрную точку.

В этот момент в голове что-то полыхнуло, какое-то воспоминание…, он попытался его удержать, но безуспешно. Осталась только картинка серой пелены и уверенность, будто птицу эту прикончить он может, даже не шевельнув пальцем. Странно…, как это возможно?

Память упрямо молчала, и он пошёл дальше, но немного в другую сторону. Всё равно горизонты, в любом направлении, ничем не отличаются. Нет разницы, прямо или там кривым зигзагом, что с одной стороны зелёный холм, что с другой такой же холм торчит.

А что если тут всё такое? Хм…, ну нет, не может быть. У него в рюкзаке есть еда и это не луковицы какие-то, а витаминный концентрат. Такое нельзя сделать, не имея серьёзной инфраструктуры. Да и автомат у него, меч опять же, одежда тоже не из шкур. Не может быть, что бы всё тут было только из полей и лесов. Где-то есть поселения. Причём разные – примитивные, производящие еду и, может быть, какие-то примитивные сельхоз инструменты и должны быть серьёзные города с промышленными районами. Иначе не создать ни таких мечей, ни огнестрельного оружия, ни даже его одежды. Нужно простой найти такое селение и тогда, он всё узнает. И может быть, вспомнит, кто он такой и откуда пришёл. А так же узнает, зачем он шляется по этим полям.

Солнце клонилось к закату, когда Совник повстречался с местными. Правда, ни с теми, с которыми встречаться стоило бы в принципе. Как раз доедал батончик концентрата, когда увидел их.

К сожалению, связать то, что видит, с далёким истошным воплем, прозвучавшим минут тридцать назад, он не сумел. Закинул в рот последний кусочек батончика, выбросил упаковку и вот они – спины из травы торчат. Шесть штук. Сгорбленные, в обрывках одежды, кожа серая – не мылись давно видимо, вот и…, от них шёл любопытный звук, природу коего, он не сразу сумел определить.

-Эй! – Крикнул он, оказавшись примерно в двух десятках метров от них. Да уж – двадцать метров, а запах, точнее тяжёлая приторная вонь, явственно ощущается даже так. Это сколько нужно не мытым ходить, что б такие ароматы источать? Да не важно. Любые люди, ему сейчас как воздух нужны. Главное, что это люди, а люди умеют говорить и, так или иначе, смогут хоть что-то прояснить во всей этой странной ситуации.

-Люди! Эй! – Крикнул он громче.

Люди…, ошибочка вышла, хотя, в каком-то смысле, так даже и люди они, да…

Спины подрагивали до этого момента, а теперь напряжённо замерли. Прошла секунда, другая – Совник остановился, до компании серых спин, ещё метров пятнадцать. Одна спина дрогнула и начала распрямляться. Человек замер, вытянувшись струной и слегка запрокинув голову. Спиной стоит, но видно, что одежда на нём порвана во всех местах, а кожа в грязи и старых порезах.

Дикари какие-то…, он уже жалел, что окликнул их. Ему нужны люди, которые могли бы рассказать о том, что и как в мире, память о котором пропала начисто. А тут стадо одичавших голодранцев. Чем они могут ему помочь? Да ничем. Они, поди, и говорить разучились и по ночам вокруг костра танцуют, с костями в носу, ёлки-палки блин...

Совник тяжко вздохнул, головой покачал – надо признать, глупо он поступил, окликнув их. Надо было просто уйти в другую сторону и всё.

Ну, раз уж сделал это – придётся играть до конца. По идеи, даже дикари могли бы сообщить что-то ценное. А может, и пробудить кусочки его уснувшей памяти, каким-то иным способом.

Идея хорошая. Но всё же не к месту она возникла.

Начали остальные дикари выпрямляться, запрокидывая головы далеко назад. Он на них не смотрел – взгляд прикован к тому, который поднялся первым и теперь медленно поворачивается лицом к нему. А ноги сами собой делают шаг назад, один, потом другой и ещё один…

Это женщина. Точно женщина – у неё грудь висится. Серая, в грязи вся. По-другому тут пол определить не получилось бы. Потому что у неё кожа очень сильно обтягивает череп, глаза жёлтые, злобные, выпученные. Волосы всклокочены и торчат вверх. И зубы. Губы ссохлись, стали очень тонкие и сместились сильно вниз, оголяя зубы. Белые-белые. Острые-острые.

Сразу, правда, они не были белыми – в крови все, а ещё в них кусочек мяса зажат. Она дёрнула головой, кусочек упал в рот,