Василиса Игоревна Романенкова - Зверь в клетке

крыльце.

Блюм затянулся. Взгляд его упал на указательный палец, тот, который эта ненормальная прокусила. Рана зажила неожиданно быстро, за сутки, и совсем не беспокоила мужчину. Сейчас он вспомнил, что и в сам момент укуса не почувствовал боли. Это было странно… но думать над этим явлением времени не было.

Последние полторы недели оказались самыми суматошными и тяжелыми за все годы его работы здесь врачом. В больнице содержались психически нездоровые пациенты обоего пола, разделенные центральным помещением, где находились администрация, столовая и кабинеты врачей.

Да… когда новоприбывшую первый раз повели обедать, она схватила со стола вилку и бросилась на смирного старичка, от которого никто из персонала ничего плохого не видел. Девочка прыгнула на него, повалила на пол и попыталась выковырять старику вилкой глаз, истошно крича при этом:

— Серебра! Серебра!

Хорошо, что санитары успели ее оттащить. Пациент отделался испугом и легким кровоизлиянием в глазу. Ну ладно, ее заперли. Но эта дрянь еще и выла! Почти каждую ночь, когда вся больница погружалась в сон. Ей пробовали колоть наркотики.

Врач криво усмехнулся, вспомнив об этом. Прежде им не попадались люди, столь же неадекватно реагирующие на успокоительные. Она едва не разнесла всю палату. Сам он и двое крепких санитаров успели выскочить в коридор и захлопнуть дверь. В ту ночь в больнице никто не сомкнул глаз.

Да… потом один практикант, Джонни, заметил, что выть девчонка начинала, когда в крошечное окошечко ее палаты заглядывал узкий серп растущей луны. Пациентку перевели в другую палату, и теперь она выла гораздо реже и тише.

Блюм докурил сигару и затушил окурок прямо об стол. Девчонка милостиво позволила сестре Джонс называть ее Ритой. Вот только молодая медсестра панически боялась пациентку. Даже устроила истерику, когда девушку в очередной раз послали к ней. Мидлвей говорила, что слышала, как Джонс жаловалась подруге, что и во сне ей мерещатся прозрачные глаза ненормальной. Да… Иезикилю тоже часто снился этот пронзительный взгляд. Вот только он не знал, был ли это взгляд юной Риты, или же его собственного отца.

Да… по коридорам больницы пронесся тихий шелест, постепенно нарастающий печальный вздох. Врач уронил голову на руки и застонал. Как бы вторя его стону, раздался низкий вой. Вой не был ни жалобой, ни просьбой. А было в нем… и то, и другое было в нем, и еще призыв — вкрадчивый, нежный…

Блюм поднял голову и снова начал листать историю болезни беспокойной пациентки, пытаясь сосредоточиться.

Так… в графе «Имя» стояло «Рита», а рядом, в скобках, «(Маргарет?)». Возраст: 12 — 14 лет. Телосложение у нее было довольно развитым, но все же оставалось весьма инфантильным, поэтому установить возраст точнее возможным не представлялось. На руках были странные шрамы, сделанные острым инструментом, возможно, скальпелем. Два на плечах, три на внутренней стороне предплечий, ровные и абсолютно симметричные. И еще по одному на груди, под ключицами.

Доктор Вилд поставил девчонке диагноз: «Шизофрения». Впрочем, этот диагноз ставился всем больным с неясной симптоматикой.

Да… но назвать Риту здоровой тоже было нельзя. Порой у доктора Блюма возникало стойкое ощущение, что девчонка просто дурачит их, изводя сумасшедшими выходками и дикими причудами. Но порой, когда после очередного коленца пациентка вдруг поднимала взгляд и вперивала свои прозрачные очи прямо в глаза мужчины… Нет, она и вправду была безумна. Но — как-то не по-человечески безумна. Вряд ли такое можно вылечить.

И поэтому доктор Фрэнсис Вилд прозрачно намекал, что проще сделать безвестной сироте лоботомию и не мучиться.

Иезикиль, вначале пришедший от предложения своего патрона в шок, постепенно склонялся к мысли, что, действительно, это решит все их проблемы.

Только бы не видеть больше этих глаз.

Манящих, призывающих, знающих…

Не она первая, не она последняя.

В конце концов, ей же будет лучше.

Блюм сделал пометку и со спокойным сердцем закрыл папку, откладывая на край стола. Решено. Будем резать.

Сегодня в больнице было непривычно тихо.

Как-то внезапно стемнело — доктор Блюм и не заметил, засидевшись над старыми историями болезней.

Проблемную пациентку прооперировали утром, он не участвовал, но, разумеется, был осведомлен о ходе операции.

Девочка вела себя тихо, проблем не создавала. Слава Богу, теперь все --">