Олег Анатольевич Волынец - Собака-попаданец

Обдумывал, что делать, и решил, что в ближайшие месяцы надо расти, больше тренироваться ради силы и выносливости выше среднего: без тренировки, когда собака комнатная или все время на цепи сидит, сила и выносливость так себе. И быть надо очень осторожным около мамы: много щенков гибнет, раздавленные сукой. Дальше видно будет по мере поступления информации, что делать кроме банального выживания.

Попал я, конечно, лихо. Но куда и в какое время, это загадка. Но ничего, определю.

Живем в вольере на заднем дворе деревенского дома. Запахи мне рассказали, что это деревня, а не частный сектор города. Погода прохладная, сырая. Деревья еще не распустились, но уже скоро зацветёт вишня около вольера. Окно дома обычное деревянное, а не стеклопакет. На соседнем доме видна обычная решетчатая антенна, спутниковой тарелки не видно. Обзорность не бог весть что, но попал явно в свое время или недавнее прошлое. Бой покажет. Ну а пока я бесился как мог с другими щенками.

Кормили самку собаки как положено, а мы кормились ее молоком и быстро росли. Мои опасения были не зря: одну девочку таки задавила взрослая овчарка. Сколько всего родила, я не знаю, но могло быть щенков в помете до пятнадцати.

Дней через десять после пробуждения пришел мужчина с сыном и хозяин матери. Хозяин сказал:

— Ты у меня просил щенка подешевле. Могу продать вот этих девочек недорого, их проблема сбыть. Еще этого мальчика могу недорого, потому что цвет немного не тот.

И показал на меня. А ведь точно, на брюхе, груди и лапах у меня серая шерсть как у волка, положена желтая. Выходит, я метис волка и овчарки? Но максимум на четверть. Хотя неплохая примесь, волк зверь выносливый по слухам. Начали меня осматривать, в руках крутить, а мне стремно на высоте, хотя, думаю, не упустят. Потом мальчик взял меня в руки, а его отец расплатился красной купюрой, вроде бы советской десятирублевкой (увидел краем глаза). Затем сели в голубой ушастый Запорожец, стоявший у ворот дома, и поехали.

По сельской дороге мы ехали из деревни в деревню через лес, вроде заболоченный. Это если и Украина, то только северная. Погоди-ка, а какой у них говор? Звуки я теперь чуть иначе воспринимаю, как и вижу. Так, я знаю эту манеру говорить, когда вместо "г" звук "х", мягкие "т" и "д" заменяют "ц" и "дз". Что мы имеем: антенна только решетчатая, советский червонец, ушастый Запорожец, манера говорить как у гражданских около Печей. Все ясно, поздняя БССР. Год неясен, но, дай бог, газету найду у новых хозяев.

Это что, и есть тот самый "малейший шанс все исправить"? Н-да, действительно малейший. Ума не приложу, как. Если и есть шанс, то один-два. Путем отброса вариантов можно его определить, знать бы каких вариантов.

Знаю я про такой жанр литературы, как фантастика про попаданцев. Я ведь, когда потерял семью, сначала начал пить с горя горькую, а потом пришлось бросить. Увлекся Интернетом, книгами про альтернативную историю, самой историей. Пытался дойти своим умом и знаниями, как мы сами себя загнали в нищету и бандитизм, как можно было все предотвратить. Умом понимал, что это все мечты. Но не спиваться же от несчастий. Насмотрелся на таких опустившихся.

Это ведь меня ждут не похождения торгаша-спецназовца Лисова, когда грабли истории известны и обходные дорожки. Тут пока неясно, что советовать. Догадки имеются, но не больше того. Имею проблему куда серьезнее: как выйти на советское руководство и донести им мои знания, я-то теперь собака. Думать надо. Да уж не опаснее, чем воевать с душманами или бандеровцами, но хитрее задача. Где наша не пропадала!

Так, заехали в деревню, даже ухитрился прочитать название: Калиновка. Знать бы в каком районе. И карту БССР хорошо б припомнить. Ага, проехали по одной улице, свернули на вторую и заехали во двор неплохого дома.

— Давай, походи по двору, — спустил меня на землю подросток. — Как тебя называть?

— Тузиком назови, будет добро. И осторожно с ним играй, Андрюша.

Я тем временем бегал кругами, разминаясь.

— Назову Ганс, он же серый как немецкий машины.

— Ну как хочешь, — отозвался отец. Оба смотрели на меня, а я, побегав, зашел под машину и осматривал ее снизу. Запорожец был почти новый, масло нигде не капало. От мотора тянуло жаром, а на улице было по весеннему прохладно.

Вижу, ко мне тянутся, так отбежал на грядку и справил нужду, а потом в руки дался.

— Ну точно Ганс, аккуратист как немчура.

Занесли в дом, налили в железную тарелку --">