Ярослав Маратович Васильев - Звёздная дорога

Каждому новичку всегда показывают фильм о самых первых, случайно полученных Вратах. Запись не самая лучшая, кадры системы наблюдения перемешаны со съёмками фотоаппаратов, телефонов и любительских видеокамер. Но всё равно — это самое волнующее кино для любого, кто увидел его хоть раз.

Сколько лет прошло, а помню каждый кадр, как вчера. Где-то на заднем плане съёмки Альпы — посреди огромного, с два или три стадиона, заасфальтированного двора белый пятиэтажный куб технических помещений, венчающий подземный комплекс. Первые кадры с одной из камер внутреннего периметра — чёрно-белые, без цвета и звука. Но воображение дорисовывает пронзительно-голубое небо июльского полдня, крики парящих птиц, запах перегретого асфальта и ленивые разговоры разомлевшей на жаре охраны. Вдруг посредине между зданием и бетонными плитами забора появляется яркая точка, она быстро растёт, превращаясь сначала в шар, а затем в шестиметровую П-образную арку, будто свитую из тонких труб.

Любительская камера кого-то из персонала старательно сохранила для потомков странный матово-жёлтый блеск то ли пластика, то ли металла. И вспыхнувшее ослепительно-белым полотно портала внутри. Просуществовали первые Врата недолго, где-то минут сорок. Но и этого хватило, чтобы с «той стороны» успели заскочить пара смешных шестиногих размером с перекормленного кролика (их потом обозвали псевдокузнечиками) да охотившийся за ними мантихор — что-то вроде здоровущего рыжего шестиногого кота с жалом на кончике хвоста. Кто-то из техников догадался отключить электричество, Врата исчезли так же внезапно, как и возникли — но люди уже успели познакомиться с Секундусом. И узнать дорогу к чужим солнцам.

А на Земле возник Проект. Официальное название — «Организация по исследованию новых территорий», но иначе как «Проектом» его не называют. Конечно, на самом деле он не един, а состоит чуть ли не из десятка с лишним национальных секций: США, Россия, Япония, Китай, Евросоюз (точнее, французы с немцами, но если им нравится делать вид, что они за всю Европу — это их личное дело), остальные. Каждый нацпроект конкурирует с соседями, старается любым способом узнать данные по чужим Вратам. Но все только внутри, «по-семейному». Для тех, кто «снаружи», мы монолитны. Хотя «снаружи» — это понятие весьма расплывчатое, несмотря на то, что формально мы международная организация, на практике Проект давно уже ни от кого не зависит. Про те же США я, например, не знаю, в курсе ли нашего существования очередной президент: их за эти годы трое сменилось.

И дело не в какой-то жадности или желании подгрести всё под себя. Просто с первого дня исследования возглавляют те, для которых высадка человека на Луну важнее выхода новой модели телефона. Да и не смогли бы иными мирами заниматься люди, готовые сиюминутной жадностью убить «завтра» ради призрачных выгод «сегодня». Для нас главное — не господство над соседями, а дорога к звёздам для человечества. Потому первую из найденных планет назвали Секундус^[1], а общим языком там стала не связанная ни с одним из государств латынь.

Секундус честно поделили между всеми участниками: координаты каждому уже были известны, да и склочничать из-за одной планеты, когда тысячи других рядом, только протяни руку — нет смысла. Дальше началось освоение, дело медленное — всё-таки чужая планета сюрпризы время от времени преподносит весьма неприятные. Весь мир несколько лет назад посмеивался над очередной раздутой газетчиками эпидемией «овечьего гриппа», который был безопаснее насморка. Мол, липа, на которую «попались» чуть ли не все страны и под которую фармацевтические компании сорвали изрядный куш. Слава Богу только смеялись: даже работающие по нашему заказу корпорации и институты не знали, что, несмотря на тщательные меры предосторожности, у китайцев прорвало биологическую защиту портала.

Правда, полноценные города на Секундусе увидят разве что мои дети, а, может, даже внуки. Проблема не только в чужих флоре, фауне и климате: повторять опыт американцев, которые в девятнадцатом веке за пару десятилетий бездумной эксплуатации превратили чернозём прерий в выжженную полупустыню, не хочет никто. Поэтому людей для нашей работы подбирают с осторожностью, расплодившийся в последние пару десятилетий «балласт», который любит только потреблять и кричать о своих правах, но не хочет задумываться об обязанностях, никому не нужен. К тому же и --">