Ника Дмитриевна Ракитина - Легенда о заклятье [СИ]

звезда. Она заглядывала в мертвые глаза тех, кого не было сил столкнуть с плота в море, где среди синих холмов ходили острые акульи плавники. Рауль лежал, запрокинув голову, и свет звезды дробился в его глазах. Он был еще жив. Их было двенадцать, спасшихся на плоту, связанном из обломков. Когда расколыханные валы вставали над плотом, показывая свое грязное, в водорослях и щепках брюхо, и застывали, чтобы вдруг обрушиться ливнем воды и пены, люди вцеплялись в доски так, что обламывались ногти. Дыхание обрывалось. Чудилось, что плот никогда больше не всплывет из глубин, но он подымался, а с другой стороны снова вздымалась водяная башня, и бешеные качели не останавливались. Потом стала тишина.

Силы выпила буря. То, что осталось, отбирали жажда и голод. Люди умирали тихо или с воплями и проклятиями. Прочие глядели на их конец, как на предречение своего. Потом им стало все равно. Последней надеждой было увидеть парус на горизонте. Но тот оказывался химерой или крылом альбатроса, черкнувшим волну. А звезда была голубая.

Это было, как мучительный бред — парус на горизонте. Рауль поднял голову, потом привстал, держась за мачту. Плот качался на мертвой зыби, тошнило. Язык не ворочался во рту. Хименес потянулся к кораблю. А тот вырастал, летел навстречу. Было видно, что и для него шторм прошел не бесследно, корабль был похож на подраненного альбатроса с фоком и фор-марселем на уцелевшей фок-мачте. У него были высокие черные борта с белой полосой вдоль пушечных люков и женщина-галеон под бушпритом с закинутыми над головой руками. Корабль приближался, и скоро уже можно было прочесть его имя над якорным клюзом, освещенное фонарем. Но Рауль и без того знал, что это «Грозный». Кармела пришла за ним.

У кого достало сил, вставали на колени, кричали, плакали от радости. Подошла шлюпка, спасенных забирали, подымали на борт, поили, заворачивали в плащи и одеяла, несли и вели в кубрик и каюты. Рауль отстранил протянутые руки матросов, от слабости припал на колени. А к нему бежала с криком, спотыкаясь о бухты канатов и скользя на палубе, та, которую он считал мертвой. Та, что была мальчишкой в таверне в Ите и высокорожденной Анхелой, и пираткой Кармелой. Та, которую он, не сознавая, все эти годы любил. Палуба накренилась особенно сильно, и она с размаху упала. Кто-то вскрикнул, но она тут же вскочила и бежала к нему, протягивая руки, а желтые, как солома, волосы крутыми кольцами бились у нее за спиной.

— Рауль! Ра-уль!!..

--">