(straykat) , (love.and.ashes) , (Злостный флегматик) - Ром и кола по вкусу (СИ)

разные стороны, разбредаться по разными квартирам, работам и адресам, наспех обменявшись телефонами да страницами в социальных сетях, не найдя ни одного, даже самого завалящего повода не прощаться.

До тех пор, пока Арнольд не уехал куда-то в Перу в очередную из своих экспедиций.

Где и пропал без вести.

Это было четыре месяца назад.

***

В этом районе прошло их детство. Их — её и Арнольда; ну и остальных, о большей части которых Хельге и вовсе не хотелось вспоминать.

Время от времени она созванивалась с Фиби — но чувствовала, что их некогда крепкая дружба превратилось в тихо тающее приятельство: они были совсем разными людьми, у каждой — своя жизнь, свои друзья, свои увлечения. В жизни Хельги было слишком много Арнольда; в жизни Фиби — науки. Вероятно, Фиби тоже не умела самостоятельно генерировать положительные эмоции. Этого Хельга не знала.

В колледже к Арнольду в гости часто заходил Джеральд — они, в отличие от Хельги и Фиби, сумели сохранить дружбу. Хельге этот парень тогда сильно не нравился; быть может, она просто ревновала Арнольда, как бы это ни было глупо. Но после того, как Арнольд пропал, Хельга несколько раз встречалась с Джеральдом, чтобы обсудить поиски, и как-то даже приезжала к нему домой; долго сидела там на стареньком диване и плакала, и Джеральд укутал её колючим шерстяным одеялом, принёс стакан горячего чаю, в котором явно был не только чай, но и кое-что покрепче; и лишь когда Хельга осушила его до дна, ей наконец удалось перестать всхлипывать.

В конце концов, Джеральд и до этого явно подозревал о Хельгиных чувствах — но ничего не рассказал Арнольду. Возможно, думала Хельга, уже этого было достаточно, чтобы изменить к нему отношение. И когда боль понемногу схлынула, когда стало ясно, что ничего уже не изменить, что остаётся лишь сжать зубы и смириться, когда по этому поводу уже был выпит весь коньяк и выплаканы все слёзы, когда Хельга и Джеральд наконец перестали нуждаться друг в друге, — они расстались добрыми приятелями.

Больше из одноклассников Хельга не общалась ни с кем. Её и не тянуло, признаться, — бродя по району, она то и дело вздрагивала, озираясь по сторонам: не хотелось встретить кого-нибудь из старых знакомых. Но все отсюда, кажется, уже разъехались — как и её родители, переехавшие в более престижный район сразу после того, как Хельга поступила в колледж.

Прелая листва глухо шуршала под ногами. Раскидывая в стороны смятые бутылки и банки, Хельга кружила по району, уже зная, что неумолимо приближается к «Сансет Армз», — но ещё не сознаваясь себе в этом. Вот их детская площадка. Вот кольца для баскетбола, облезлые, погнувшиеся, — но висят здесь всё-таки до сих пор. Вон там, чуть дальше, виднеется школа, — сколько всего было пережито в её стенах…

Пансион всегда вырастал перед ней неожиданно, будто нарочно стоял за углом и ждал подходящего момента, чтобы выскочить и наброситься на бедную Хельгу Патаки.

Хельга подошла к крыльцу, медленно опустилась на перила и прислонила ладонь к стене, будто приветствуя здание. Кажется, с её губ даже сорвалось едва слышным шёпотом что-то вроде:

— Здравствуй…

Перила были холодными и грязными, а её юбка — новой и светло-серой, но Хельгу сейчас не волновали такие глупости. Прикрыв глаза, она сидела и молчала, сосредоточенно слушая тишину, и даже дышать старалась бесшумно; пансион, в стенах которого ещё сохранились какие-то призраки, малейшие следы присутствия Арнольда, будто разговаривал с ней без слов.

Здание было заброшено: здесь никто не жил уже несколько лет. После смерти дедушки и бабушки Арнольда «Сансет Армз» лишили финансирования; после этого Арнольда уже ничего не держало в Хиллвуде, и он твёрдо решил посвятить себя путешествиям и исследованиям, как только закончит колледж. Хельга хорошо помнила, какая пустота и боль были в глазах Арнольда, когда вначале скончался Фил, а затем, пережив мужа буквально на пару месяцев, — Пуки; Хельге тогда ужасно хотелось хоть чем-то облегчить его боль — но они явно были не настолько близко знакомы, чтобы она могла существенно ему помочь.

Теперь ей казалось, что это старое здание, плевать на то, живое оно или нет, — единственное во Вселенной существо, кто хорошо помнит семью Арнольда. Уже это заставляло

--">