Li-Catarine (Li-Catarine) - Один неловкий момент

— Ни за что. Как можно провести так много времени в сплошной тишине?

Легко! Тишина и одиночество окружало меня. Более того, в одном разговоре с Артёмом я уже перевыполнила норму по сказанным словам.

— Ладно, — вздохнула я. — Итого: никаких глупых шуток, никаких оскорблений, никто не умничает. Это всё?

— Нельзя просто игнорировать своего оппонента, если он задал прямой вопрос или что-либо сказал.

— В ком-то проснулся юрист.

— Ну, наше образование как-то должно себя оправдывать. — Улыбнулся Артём, а я улыбнулась в ответ. Какого чёрта, Вика? Соберись! Объявить перемирие это не значит теперь улыбаться его шуткам. Я достала телефон и осознала, что прошло всего двенадцать минут. Дерьмо. Мне казалось, что мы сидим тут уже по меньшей мере час и нас уже должны вытаскивать.

Тишину, в которую мы погрузились, вдруг нарушил мой чёртов живот, громко заурчав. Чтоб тебя! Было уже почти пять вечера, а последний раз я ела с утра. Если нас не вытащат в ближайшее время, то мы проведёт чёрт знает сколько времени, слушая арию, которую устроит мой желудок.

— Если хочешь, у меня тут есть… — начал Артём, заглядывая в пакет, который был у него, когда он зашёл в лифт. — Помидоры чери, сыр, клубника, крекеры, виноград. Курица, но она сырая. И две бутылки шампанского.

— Как ты можешь этим питаться?

— Повторяю, у меня должно было быть свидание, — сказал Артём, а я закатила глаза. Весь универ был наполнен рассказами о его личной жизни. Я не особо ими интересовалась, но даже когда пытаешься обосабливаться от такой ерунды, как количество девушек Артёма Никитина. Он начал доставать из пакета продукты, а я села напротив.

— У меня есть нож, — я начала капаться в сумке и достала швейцарский ножик. Артём взял его у меня и усмехнулся. — Ну, а что? Ты слышал, что в нашем районе двух девушек изнасиловали? Сейчас быстро темнеет, а я одна хожу. Так что нужно себя как-то защищать.

— Чисто теоретически, — сказал Артём, пока разрезал сыр навесу и раскладывал его на салфетку, которую я дала ему. Не удержавшись, я начала подъедать помидоры и крекеры. — Вот ты будешь возвращаться домой, на тебя нападут. Что ты будешь делать?

— Что? — Спросила я с набитым ртом.

— Ты сейчас минуту капалась, чтобы его найти, я уверен, еще бы минут пять пыталась открыть. Ты попросишь маньяка подождать пять минуток, чтобы ты могла защищаться?

Пфф! Артёму было этого не понять. Он был высоким, подкаченным и спортивным. Во-первых, на него не стали бы нападать с целью изнасиловать. В какой вселенной вы видели, чтобы кто-то решил изнасиловать мужика? Девушки более слабые, поэтому с ними проще реализовать своё мужское начало. Во-вторых, если бы нашёлся бессмертный, который бы напал на Артёма, тот бы своего обидчика в два удара уложил. Я видела один раз, как Артём дрался. На первом курсе он начал встречаться с девушкой, но не знал, что у неё был парень (или знал и просто наплевал. Я склоняюсь к этой версии), а тот прознал про них и пришёл бить Артёму морду. Тот в один удар уложил противника на лопатки.

Артём считал, что для всех жизнь простая. Потому что она проста и легка для него. Но он никогда даже не пытался посмотреть на мир глазами других людей, чтобы хоть немного понять их.

— Между прочим, это не смешно, — сказала я, продолжая набивать себе рот крекерами. — Ты говоришь про это так легко, потому что мужчинам не понять, что для женщины значит насилие.

— Ты сталкивалась с этим? — Первый раз Артём обращался ко мне так. Без насмешек, ухмылок и подколов. Он выглядел очень серьёзно, словно это его действительно беспокоило. От такого взгляда Артёма меня даже мороз пробил по коже.

— Нет, — покачала я головой. Что ударило мне в голову в этот момент? Не знаю. Стресс, усталость или тот факт, что Артём оказался не самым плохим собеседником. Но почему-то я решила продолжить. — Папа бил меня иногда, после того как мама ушла. Он тогда был не в лучшем… состоянии, — слова давались так трудно. Но что-то внутри меня, словно орало, что я должна продолжить. — Он не сильно избивал меня, но иногда мог ударить. Папа быстро взял себя в руки, извинялся за все разы. Но… всё… всё, что было в моём детстве оставило между нами достаточно большую пропасть, которую мы не можем преодолеть.