Виктор Юрьевич Молчанов - На пороге валгаллы (СИ)

видел со школы. Поговаривали, что тот рэкитирствует в Москве, а от армии откосил по болезни. Это с его-то бычьим здоровьем. Впрочем, не пойман - не вор, и никто лично, как Витёк совал датку, не видел.

   - Да ничего. Вот, завидуем. Может, уже наша очередь, нет? Набережная - она того... Длинная. На всех хватит.

   Дружок щерится. Галка мелко дрожит.

   - Не ваша. Приятно было повидаться. Пойдём, Галь.

   - Так уж и приятно... А её Галей зовут, да? Галя - это же Галька? А галька где? На пляже... - Сергачёв заступает дорогу.

   Бить или не бить? Бить первому или? Чего он вообще прицепился?

   Урок физкультуры. Класс то ли второй, то ли третий. Хотя второй, точно. В третьем им уже сказали ходить "тёмный низ, белый верх", а тут кто в чём. Все построились, ждут физрука. И тут Сергачёв выходит вперёд и пытается втиснуться между Игорем и увальнем Сашкой Паншиным:

   - Я теперь выше, я тут стоять буду!

   - Нет, не будешь! Меня сюда Сан Саныч поставил!

   - Нет, буду!

   - Нет, я за Сашкой. Я за ним всегда стоял.

   - А вот теперь не ты.

   - Нет, я!

   А потом удар. В переносицу. Тогда-то сомнений не было. Дети вообще максималисты. Была кровь. Много крови. Сергачёва оттащили в медпункт, а Игоря тогда попёрли из командиров звёздочки. Мол, командиры драчунами не бывают. А кем бывают, как дисциплину наводить, спрашивается? В той же армии на кулаке держалось не меньше, чем на уставе.

   - Нет, я за Сашкой. Я за ним всегда стоял.

   - А вот теперь не ты.

   - Нет, я!

   - А давай, у него спросим!

   Сашка Паншин, в отличие от них, отличался философским складом мышления.

   - Мериться надо. Витёк, снимай свои кроссовки, они вона на какой платформе и ты свои чешки. Так...Поровну. Я так скажу - а по очереди. В понедельник за мной Витёк, по средам - ты, Гош. А после Нового Года - перемер. Согласны?

   Вот и думай потом, если б всё было так, а не как было, убили бы Витька на стрелке в Одинцово или нет. Где оно, то решение, что тянет за собой хвостики? Слова кидаются, поступки сеются, и - какой из них и как прорастёт... Вопросы, однако.

   - Игорь, мне больно. Мне очень больно. Вон тот тумблер. Отключи и всё. Так надо...

   - Нет. Я не могу.

   Он не сможет. Ни сейчас, ни в следующий прогон. Никогда. Доктора её спасут. И она проживёт ещё не один год. Не один и не два и даже не пять. Моторчик сейчас уже научились менять. А то, что с ним больше не говорила - не важно. Ведь она была жива. Она и сейчас жива, а то, что в этом месте каждый раз "мигает" - его не волнует. Он готов переигрывать снова и снова. Зная, что финиша не будет. Потому что её жизнь для него ценнее всех валгалл или как там они называются...

--">