Елена Александровна Асеева - Середина. Том 2 (самиздат)

неприступных горах, дремучих лесах и диких степях, сохраняя свою чудовищную силу и сказочный облик. Воплощение самой Мати Земли когда-то волоты были первыми людьми на Земле и обустраивали сушу, насыпали горы, копали узбои рек и озер, засеивали растениями поля и леса.

— Наш, дорогой мальчик, вельми много знает всяких преданий, — пояснил Перший, и, узрев его волнение, медленно опустился подле него на корточки, да пристроил свою большую длань ему на грудь. — Но я думал, он не напугается вида нашего Велета, старшего сына Бога Асила, могучего Творца горной породы. В целом легенды ваши, мой любезный, не далеки от истины, потому как на планету как таковую и впрямь впервые вступают Атефы, — и старший Димург прикоснулся губами к виску юноши, снимая той нежностью все его волнение.

— Однако, наша бесценность, — отозвался Велет, и, несмотря на низость, его бас прозвучал весьма благодушно. Бог повел своими могутными плечами и тем самым всколыхал испуганно замершие на его голове и венце полотнища облаков. — Узбои мы не копаем и растениями не засеиваем поля и леса. На это у нас нет способностей, на это способности у моего Отца Асила и малецыка Мора.

— Асила… Мора, — вслед за Велетом повторил мальчик и усмехнулся. Он слегка приклонил голову, и полюбовно поцеловал лежащую на его груди руку Першего таким образом благодаря за заботу. — Коли я поведаю, что сказывают о Море лесики, вы будете смеяться.

— И что мой дорогой они сказывают? — незамедлительно вопросил Мор и так как юноша зримо его не пугался, убрал руки от грядушки кресла, на которую дотоль опирался. Он все также неспешно обошел кресло и направился в сторону мальчика.

Яробор Живко нежданно резко засмеялся да столь задористо, что сверкнули радостью его очи и тотчас ему вторили улыбками Боги, особенно Перший. Ведь юноша весьма редко улыбался аль смеялся, чем самым вызывал волнение не только в рани Черных Каликамов, но и в бесицах-трясавицах.

— Могучее и грозное божество, — начал говорить, вероятно, саму байку мальчик и трепетно качнулся взад…вперед так словно его и держала только рука старшего Димурга. — Воплощение нечистых сил и самой смерти, повелевающая злобными приспешниками: бесицами-трясавицами, бесами, демонами, духами ночи, правит в тех владениях, что лежат за черной рекой Смородиной, чрез каковую перекинут Калинов Мост, Богиня Смерть, Мара, Мора.

Парень разком смолк, закрыл ладонью себе рот, будто страшась растерять свое веселье и еще звончей засмеялся. Казалось еще морг и этот смех, точно пробивающий себе русло, гулко-кипучий родник выплеснется махом изо всей его плоти.

— О… — несколько озадаченно, а может лишь подыгрывая мальчику, протянул Мор всей своей речью и заинтересованным видом жаждая расположить его к себе. — Не думал, что я Богиня.

— Ага…ага, а коли бы знал чья супруга, — и Яроборка сызнова прыснув смехом закачался туды…сюды, но в этот раз его колыхание было приметным, ибо Перший убрав руку от его груди медлительно поднялся, высвобождая место подле него сыну.

— Еще и супруга, надеюсь не Вежды али малецыка Стыня, — широко улыбаясь, отозвался Мор.

Он, наконец, поравнялся с юношей, и, сдержав шаг, завис над ним могутной стеной. Все также степенно сын Першего присел на корточки и с такой теплотой взглянул на мальчика, что тот опешил от проскользнувшей, и вроде огладившей его кудри, пламенной любви.

— Не-а… еще хуже… хуже, — додышал громко через смех Яробор Живко и торопко ступил вперед.

Мальчик стремительно вскинул вверх руки, протягивая их навстречу Господу, ощущая плывущую от него ни с чем несравнимую близость, которую он никогда ни испытывал от людей… ни даже от матери и отца. И миг спустя густоватое смаглое сияние озарило всю голову юноши, на чуток вроде ослепив и Мора, приветственно символизируя радость самого Крушеца.

— О, мой драгоценный, — голос Мора высокий, звонкий тенор, с нотками драматической окраски, так схожий с гласом Седми, многажды сотрясся.

Бог жаждал прикоснуться к мальчику и лучице. Однако не ожидал, что его прибытие… его близость столь ярко будет воспринята Крущецем. Он резво подхватил мальчика подмышки, и энергично поднявшись с присядок, прижал его к груди. Не менее суетливо принявшись гладить Яробора Живко по волосам, спине, целовать в макушку… Демонстрируя каждым прикосновением свою любовь в отношении лучицы и удовольствие оттого, что --">