(Russandol) - Рубеж (СИ)

Рубеже Ветров морей и океанов было больше, чем нынешний жалкий океанчик. Отчего-то майор представил как хрупкая девица ковыряется в крабьих внутренностях и подавился.

И вот сейчас аспирантка Набокова стояла перед майором и слезно упрашивала пойти с ней на «кладбище крабов» — так назвали яму с подветренной стороны, в которую сваливали туши. Она говорила, что это очень важно не только для Рубежа Ветров, но и для всей науки Союза. Аспирантка деловито рассказала, что, один из мертвых крабов оказался самкой с детенышем, который фантастическим образом выжил и после порции воды из починенного Набоковой насоса чувствовал себя вполне здоровым. И теперь она хотела оставить краба себе, а потом пойти за ним в миграцию, за Долину. Получив категорическое «нет» на оба пункта, девушка пришла в ярость, грозилась написать донос, что тупой солдафон мешает науке, что такой шанс предоставляется раз в жизни. Пока она кричала, крабий детеныш агрессивно шипел и клацал клешнями в клетке. Исцарапанные руки Стрекавы говорили сами за себя.

Через несколько дней выяснилось, что Набокова не избавилась от краба как было велено, а перетащила клетку к себе в лабораторию. Майор застал ее в полном расстройстве и даже отругать не смог: девушка тихо плакала, потому что краб отказывался от любого типа предложенной еды и потихоньку хирел.

— Исследований очень мало, — сказала она. — Никто толком не занимался крабами и только морфологию да этологию описывал. Я не карцинолог, не лепидоптеролог и даже не биолог. Он не питается ничем из предложенного: местные растения, насекомые, более мелкие ракообразные — все мимо. Да и странно, что таким огромным существам хватает пищи. Наверняка за Долиной есть источник еды. Можете считать меня дурой, майор, сэр, но я должна выяснить, что там.

— Вы думаете, что какой-то краб стоит того, чтобы на него тратить ресурсы и людей?

— Я ученый, майор. Я хочу, чтобы людям на Рубеже Ветров стало чуть полегче.

В этом печальной фразе майор Шенди увидел самого себя тридцать лет назад, юного капитана, желающего защищать Союз и его людей, и даже впервые пожалел, что у него нет детей.

Спустя две недели после тщательной подготовки и сотен разговоров отряд из пятнадцати человек («Тринадцать гномов, волшебник и хоббит» — пошутил сержант Льюис, на что капрал Александров пошутил в ответ: «В белом венчике из роз — впереди — Исус Христос», — и оба получили по наряду вне очереди на уборку крабьих трупов) выступил из гарнизона. Детеныш получил кличку Орфей за то, что вернулся с того света. Обессиливший, с потускневшим панцирем, он вяло пил воду и посвистывал, но упрямо шел куда-то вглубь Долины. Люди страдали от пыли и жары, но в упрямстве крабику не уступали. Улучшенные Набоковой боты сканировали местность на предмет опасности и составляли карту. Ночами ветер чуть стихал, и на майора Шенди обрушивалось летнее звездное небо. Он не считал себя сентиментальным, но именно тогда вспомнил всех погибших товарищей, опасные вылазки, подвиги и глупости юности и, кажется, понял, что постарел. Беспокойно покашливал и шуршал лагерь, возился загнанный на ночь в клетку Орфей, Набокова что-то вносила в барахлящий планшет. Он отбрасывал на ее напряженное лицо синие трехмерные диаграммы и сложные математические формулы, в которых нет ни одной цифры. Так проходили летние ночи.

Они вышли из Долины на шестнадцатый день, преодолев узкое, как бутылочное горлышко, ущелье. Чем ближе они были к выходу, тем причудливее и выше становились каменистые образования. Набокова сначала фиксировала все на камеру, но, вскоре она вышла из строя. Ученая попросила зарисовывать интересные находки капрала Злотую, которая когда-то, перед военной академией, училась в художественной школе. На Орфея, занятого скатыванием пыли и песка в шарики, никто не обращал внимания, но все заметили, как под защитой этих шариков он плетет из своей слюны быстро твердеющую на воздухе сеть. Сеть, тонкая и гибкая, как воздушный змей, взмывала под действием ветра и ловила крошечных рачков, воздушных креветок и насекомых. Затем сеть втягивалась в ротовую полость и переваривалась вместе с пищей.

— Так ты — воздушный краб, Орфей! — восторженно смеялись солдаты.

Это открытие так поразило всех, что они на сутки задержались, наблюдая за кормежкой краба. По словам

--">