(talayana) - Пять оттенков губной помады (СИ)

побочек. Это радовало. Он помнил, как по первости с топамакса его накрыло жуткой депрессией.

Четверть заканчивалась без него. Мама оставила дома до каникул, и Лёля каждый день в сообщениях стенала, как ей скучно. Тут-то осталось несколько дней, а ей скучно. Писал каждый день и Лёша. Спрашивал про самочувствие, слал какие-то прикольные вещи, короче, непонятно было, зачем ему это надо, но общение с ним получалось интересным. Правда, в гости он больше не заходил. Похоже, всё-таки испугался. Уж по Машиным рассказам Саша знал, что со стороны во время приступа он выглядел страшно: расширялись зрачки и стекленел взгляд, а потом напряжённое поначалу тело било и выворачивало в судорогах. И хоть до последнего в этот раз не дошло, приятного было мало. А потому совершенно неожиданным стало, когда Лёша, упомянув о своём дне рождения, пригласил и его на празднование, разумеется, вместе с сестрой. Маша наотрез отказалась идти куда-либо, а вот ему очень хотелось, тем более в этот день мама опять работала допоздна и уж сходить на пару часов можно было. Саша ныл два дня, пока систер не сдалась, но с условием, что пойдёт он всего на час. Пфф, да не вопрос! Даже ещё лучше! Можно было не просто появиться там, а в том виде, которого никто не ожидал.

На удивление, Маша его замыслу возражать не стала, ехидно констатировав про Лёшу, мол, сам виноват. На подмогу прискакала Лёля и, пока сохли недавно вымытые волосы, понеслось. Надеть он решил то же, что и в первую встречу: чёрную пышную юбку из фатина, и чёрную же кофту с полупрозрачными вставками и налётом готичности. К месту пришёлся и чёрный ажурный чокер, хоть кадык сильно не выступал, но на всякий. С макияжем выделываться, как в тот раз не стали, дабы не напугать гостей, потому особо штукатурить лицо не пришлось — рисовать же не надо было ничего — так, чуть пудры. Тёмные тени на глаза и сверху серебристый мерцающий пигмент, чтоб блестел не один лишь хайлайтер. Причём засиял Саша сразу весь от оказавшегося очень рассыпчатым пигмента. Но так даже лучше смотрелось. И самый последний и шикарный штрих — совершенно чёрную бархатную матовую помаду Black Velvet от Lime Crime на губы.

— Сашка, ты такой красивый! — протянула в восхищении Лёля.

— Ага, только сисек нет, — скептически заметила сестра, но смотрела с одобрением.

— У тебя тоже нет, но ты ж не паришься, — парировал Саша.

— Свинья ты неблагодарная, а не брат! — возмутилась Маша, больше для проформы, чем взаправду.

— Хрю-ю-ю, — смачно и от души хрюкнул Саша, развеселив всех.

Идти предстояло всего ничего, поэтому, натянув мамино строгое тёмное пальто, чтобы не выпадать из образа, с букетом в руках и под прикрытием девчонок, Саша бодро рванул на праздник. До дома дошли спокойно. Там он с ними настойчиво распрощался. И, как оказалось, зря, потому как, зайдя в подъезд и поднявшись по ступенькам на первый этаж, встретил небольшую компанию ребят постарше — четверых парней и одну девицу. Те оккупировали подход к лифту, вполголоса обсуждая что-то, но увидев его, дружно замолчали, остолбенев. Деваться было некуда, и Саша, не теряя лица, в гробовой тишине флегматично проплыл мимо. Лишь дойдя до площадки второго этажа, он услышал шумный выдох и ошарашенное девичье: «Господи!». «Это успех!» — коварно улыбнувшись, Саша нажал кнопку звонка. Конечно, он малость припозднился, и открывший дверь именинник явно гостей больше не ждал, да ещё пришедших в таком виде, потому как тоже потерял дар речи, машинально принимая протянутый букет и хлопая глазами на пожелание — «Любви, здоровья и счастья в семейной и личной жизни!». Кое-как собравшись, за то время пока Саша раздевался, Лёша довёл его до комнаты, сунув куда-то по пути букет и представил в свою очередь офигевшим гостям:

— А это Сашенька!

Саша осмотрелся. Ну что сказать, на этот праздник жизни он явился самой шикарной девицей. И на вопросительные взгляды собравшихся зачем-то выдал:

— Его девушка!

Все сразу зашумели, словно плотину прорвало. Усадили за стол, засыпав вопросами со всех сторон, даже про виновника торжества забыли. А тот молчал по-партизански, напомнив о себе лишь в тот момент, когда Саше чуть не налили в бокал вина, выдав грозное: «Нельзя!». Настаивать никто не стал, и веселье продолжилось. Короче, еле-еле вырвался Саша от них через два с половиной часа, отшутившись

--">