(Леонардо НеДаВинчиный) - Дорога, ведущая в небо (СИ)

светлой мыслью она направилась обратно.

— Шевели копытами, лосяра, — пришлось развернуть нежным пинком зависшее с разинутым ртом чудушко. — Сегодня тебя за стол пустят.

На помятой лужайке клаб-хауса Магнолия шумно обнималась с Бозартом и Петрой. Чёрч более сдержан. Прислонившись к стоящему на «кочерге» байку, он перебрасывался короткими фразами с Шульцем. Пустота шоссе. Двухэтажный деревянный дом с чердаком и широкой верандой, москитная сетка на двери прохудилась прямо в центре. Благостную атмосферу задрищенска нарушали только белые жалюзи на окнах и белый череп бизона с буквой «Т» на лбу и алыми потеками крови на рогах — выцветшая эмблема кривовато висела над входной дверью. Ривай расположился по-хозяйски. Усевшись в кованое кресло на веранде, он забросил ноги на такой же чугунный столик (куски чернозема вывалились из рифленых подошв, украсив трещины искусственного мрамора жирными блямбами), и рассеянно дымил в потолок. Встреча с бывшими рядовыми летучего отряда не вызвала у Капрала бурных эмоций. Очевидно. Блин, надо что-то сказать, а она никуда не готова!

— Какие люди и без сутенера, — растерявшись полностью, Ханджи попыталась начать разговор.

— Это почетное звание досталось тебе, — как обычно с ленцой, сквозь зубы. — Товар годный. Беру, — тусклый свинец взгляда оценивающе пробежался по замершему рядом с сержантом Йегеру.

Ханджи не была викторианской барышней, но, ядрены пасатижи, мог бы попридержать свое безграничное обаяние. Спугнет мальчишку. Никого не охватит бурное счастье от того, что его фактически назвали шлюхой.

— Полегче, злобный карлик. Я на серебряном подносе сервировала твою единственную любовь, а ты товар-навар-роялти…

— Серенаду к эпохальному событию не сочинил, извини уж. — Прочертив высокую дугу, чинарик улетел в облезлый розовый куст, уцелевший возле крыльца со времен процветания рода Закариасов. — Придется — сразу рачком и жопой кверху. Без бриллиантового колечка и священника.

— Не терпится? Уже в штанах жмет? Не целоваться же с Петрой прилетел сюда на час раньше? — поток яда прервался коротким ревом, переходящим в удаляющийся гул. Этот мотор Ханджи тоже узнала сразу. Аппарат** мужа отдыхал в гараже на заднем дворе. И все бы ничего, но на горизонте событий показался красный «камаро» ее благоверного. Сам рулил, из окна энергично помахивала пухлая ладошка мамаши-Кирштейн, следом уныло тащился малой скоростью «Жанчик» на расписном спорте. На штаб неумолимо надвигался стратегический запас пирогов…

— Довыпендривался, звезда стендап-а? — придя в себя, сержант рассверепела. — Удрал пацан. Забрал Урода*** и унесся. Ривай, мы должны остановить, вернуть, — вцепившись в потертый до шершавости рукав куртки Капрала, заглянула в свинцовые глаза, затем оттолкнула и метнулась на задний двор, — Там грунтовка до трассы. Надо успеть перехватить. На трассе уйдет. — На бегу, не оглядываясь.

— Фар, Иззи. — Отрывисто за спиной.

Пацан ушел далеко. Они проехали две мили, прежде чем увидели впереди «харлей», пригнувшуюся к рулю спину и летящий по ветру каштановый хвост. Эрен будто слился, сросся с черным лаком и хромом. Ловко обходил рытвины и кочки. «Отличный ездок… на наши головы»: она мысленно хмыкнула.

— Я — на обгон. Твои пусть с боков зажимают. Если смогут, — рявкнула в сторону Ривая. Ответом — согласный кивок и сосредоточенный свинцовый взгляд.

Носком ботинка — вверх по рычагу. Перескочила на шестую. Йегер несся впереди, не оглядываясь. По обочинам голубые ели расплывались прозрачной акварелью, сливаясь в дымке с густыми мазками коричневой земли. Впереди поворот, и если все пройдет гладко… Ханджи всегда входила в вираж с закрытым газом и тормозила движком. Даже на грунтовке. Ветер хлестнул по лицу опавшей листвой. Перенести вес влево это не помешало. Коленка шоркнула по земле. Жесткая джинса затрещала, но выдержала. Есть! Сержант обошла мальчишку по внешнему кругу. Справа малолетнего балбеса зажала Магнолия. Слева — Чёрч. На хвосте неумолимо сидел Капрал.

— Сдаюсь.

Тяжелый аппарат перешел с рева на утробное урчание: Эрен встал на нейтраль.

По ветровику стекали коричневатой жижицей сонные осенние мухи. Сжав до побелелых костяшек рукоятки, Эрен опустил

--">