Кора Рейли - Лука Витиелло (ЛП) - другой перевод.

Марианна стояла у стены, глядя то на часы на буфете, то на нас. Отец редко ел с нами, но Мама всегда – как минимум, во время ужина, даже когда едва стояла на ногах. Она всегда приходила вовремя, на случай, если Отец решит заявиться.

Где она?

Она заболела?

Вчера она выглядела бледной, за исключением синих и желтых следов на ее лице и руках после того, как Отец в очередной раз «воспитывал» ее. Она часто делала что-то не так. С нашим Отцом едва ли возможно было всегда поступать правильно. Вещи, которые были приемлемы вчера, могли стать неправильными уже сегодня. Маттео и я часто нарушали то или иное правило и также бывали наказаны.

Маттео достал свой нож и засунул его в миску с пюре, над которой уже не поднимался пар, а затем засунул покрытое едой лезвие в рот.

Марианна цокнула языком.

— Однажды ты порежешься!

Маттео вновь засунул нож в пюре, а затем слизнул его с лезвия, упрямо выпятив подбородок.

— Не порежусь.

Я отодвинул стул и встал. Было запрещено вставать из-за стола до того, как ужин был завершен, но Отца не было дома, так что я был в доме главным, поскольку Маттео был младше меня на два года.

Я обошел стол. Марианна шагнула в мою сторону.

— Лука, тебе не стоит… — она осеклась, взглянув в мое лицо.

Я был похож на Отца. Вот почему она боялась меня больше, чем Маттео. Ну и потому, что мне предстояло стать Капо. Скоро я буду тем, кто наказывает всех за промашки.

Она не пошла за мной, когда я вышел в фойе, а затем начал подниматься по лестнице.

— Мама? Ужин готов.

Никакого ответа. Я ступил на лестничную площадку и направился к маминой спальне. Дверь была приоткрыта. В последний раз, когда что-то произошло, я нашел ее рыдающей в постели, но внутри было тихо. Я распахнул дверь, сглатывая. Было слишком тихо. Свет лился из открытой ванной комнаты.

Внизу я услышал голос Отца. Он вернулся домой с работы. Вероятно, он был в ярости, не найдя меня за обеденным столом. Мне стоило спуститься вниз и извиниться за это, но ноги неустанно вели меня к источнику света.

Наши ванные комнаты были отделаны белым каррарским мрамором, но по какой-то причине, свет, льющийся из комнаты, отливал розовым. Я ступил в дверной проем и замер. Пол был залит кровью. Я видел ее достаточно часто, чтобы сразу понять это; и запах… привкус меди и чего-то сладкого, сегодня этот запах был даже слаще из-за маминых духов.

Мои глаза проследили за рекой крови, затем за следом высохшей крови на белой ванне, до безвольной руки на ней. Белая плоть была окрашена в темно-красный.

И эта рука принадлежала Маме. Это была она, хоть и казалась чужой. Застывшая будто изваяние, ее глаза были тускло-карие. И все еще смотрели на меня – обреченно и одиноко.

Я подошел на несколько шагов ближе.

— Мама? — еще один шаг. — Мам?

Она не реагировала. Она была мертвой. Умерла. Мой взгляд зацепился за валяющийся на полу нож. Это был один из ножей Маттео, черный карамбит. У нее самой не было никакого оружия.

Она ранила себя. Это была ее кровь. Я посмотрел на свои ноги. Мои носки пропитались красной жидкостью. Я отшатнулся и, вскрикнув, упал на спину, поскользнувшись. Я сильно ударился спиной о пол, и вся моя одежда, и я сам – все было покрыто кровью.

Я вскочил на ноги и вылетел из ванной, широко раскрыв рот, в голове стучало, глаза жгло. Натолкнулся на что-то. Подняв глаза, я увидел разъяренное лицо отца, уставившегося на меня. Он наотмашь ударил меня по лицу.

— Прекрати орать!

Мои губы резко сомкнулись. Я кричал? Я моргнул, глядя на отца, но его образ расплывался. Он схватил меня за шиворот, встряхнув.

— Ты что, ревешь?

Я не был уверен. Я знал, что плакать было запрещено. Я никогда не плакал, даже когда отец избивал меня.

— Отвечай!

— Мама мертва, — прохрипел я.

Отец вскинул брови, замечая кровь на моих вещах. Он направился мимо меня в спальню.

— Пошли, — приказал он. Я заметил двух охранников, стоящих в холле вместе с нами. Они смотрели на меня взглядом, который я не мог понять.

Я замер.

— Шагай, Лука, — процедил Отец.

— Прошу, — сказал я. Еще одна

--">