Эдуард Павлович Петрушко - Чеченские дороги 2

записывают в журналы и ругаются, что шлемся в комендантский час, где-то просто пофигистически пропускают дальше. Рыжков идет к старшему блок поста, договариваться о проезде, я остаюсь с ребятами.

К нам неспешно подходит немецкая овчарка со свалявшейся шерстью и начинает меня осторожно обнюхивать. Напрягаюсь.

– Спокойно, – говорит Сергей. Она наших от чеченцев легко отличает. Вижу на боку у собаки плешь, присматриваюсь – недавнее ранение, длинный шрам сантиметров 7 – 8 – мь, слегка заросший редкой шерстью.

– Да, да, боевая собачка, – поясняет омоновец, видя мой интерес к овчарке. Тут целая история с ней. Она в нашей «Брестской крепости», так омоновцы называют блок пост, как ангел хранитель. Все видит и слышит, радар на лапах. Один раз боевики со стороны зеленки зашли, далеко до них было, а она учуяла, лай подняла, отбились без потерь. Любим мы ее и бережем, ну вот. Месяц назад рядом с ней разорвалась граната из подствольника, ее контузило и слегка зацепило. Я присел глажу собаку, которая удивительно умными глазами сморит на меня, как будто сканирует, не замаскированный ли я боевик. Сергей продолжает:

– Мы, конечно, испереживались, отвезли ее в соседнее село к ветеринару, заштопали, обезболивающее кололи пару дней. А потом закормили ее. Каждый из нас втихаря дает ей что – то вкусненькое, ласкает и говорит приятные слова. В общем расслабилась наша собачка и обленилась. Начала хитрить, мол ей плохо и уходит на блок пост спать, команды не слышит, что вы мол хотите, контуженная я. Однако насчет пожрать она все слышит и видит. Сейчас начали ее дисциплинировать и в боевое состояние приводить.

Рассматриваю ребят все осунувшиеся, с кругами под глазами и красными глазами. Работа на блокпосте – это тяжелая психологическая война. Проверить сотни, если не тысячи машин – серьезное испытание для нервов. Некоторые чеченцы после проверки документов презрительно плюют на землю. На все крики, истерики омоновцам рекомендована вежливость. Особенно нервозно, когда недовольны женщины.

Слышу, с блиндажа выходит Дима, за ним старший блок поста – капитан плотный мужик в годах и жестикулируя руками говорит:

– Я-то вас пропущу, но за рекой блок пост, там якуты стоят и им по фиг будут твои пропуска и ксивы, назад завернут, они упрямые. Нам команда дана четкая: никаких передвижений. Я прощаюсь с омоновцами, еще раз глажу Неру и топаю в Волгу.

– Порвемся, ты только по рации предупреди им, что мы едем, – отвечает Рыжков, и мы садимся в машину. Щедро насыщенный влагой воздух, остывая к утру, окутывает землю настолько плотной пеленой, что мысль мультяшного ежика о том, что лошадь может потеряться в тумане, не кажется абсурдной. Да что там лошадь! Сегодня туман поглотил почти пол Республики, что на руку боевикам и прочим провокаторам.

Едем в густой пелене влажного воздуха. Думаю о том, что жизнь есть изделие одноразовое. Надо держать ухо в остро, чтобы она не отлетела от тебя как пробка из-под шампанского. Нежно поглаживаю, цевье автомата как родную женщину и внимательно смотрю по сторонам.

Блок пост, еще блок пост, везде нервяк и легкие разборки. Почему едем в комендантский час, куда, что за срочность, убить могут и свои, и чужие. Прямо дежавю. На последнем блок посту где-то вдалеке бабахнула очередь. Фыркнув, как испуганная кошка, рванула вверх ракета и исчезла в низких облаках. Через пару секунд жидкие тучи изнутри осветило бледно – красным светом. Залюбовался, но повторная очередь вывела из праздного любопытства. На блокпосту занимали оборону, мы с Димой не знаем, что делать, то ли прыгать в окопы, то ли ехать. Решили двигаться дальше, быстро сели в машину, притопили.

Фильтрационный пункт Чернокозово в самом лояльном Наурском районе Чечни в советские времена был обычной зоной. В годы правления Масхадова сюда сажали по приговорам шариатского суда. В январе 2000 года российская группировка поспешила перестроить зону под следственный изолятор. Разное говорят про «современное» Чернокозово, некоторые сидельцы сравнивают содержание в ней с условиями содержания приговоренных к смертной казни. Говорят что мол, бьют и калечат боевиков, не дают еду и гнобят в карцерах. По мне так порядок, все чисто, ГУИН – цы опрятные и бритые, водкой не воняют. Нигде не кричат и некого не избивают.

Сразу идем к начальнику

--">