Екатерина Витальевна Белецкая - Холод

тебя карточка.

По слухам, полиция за неделю двоих-троих, да вылавливает. Крючок под челюсть, и пиши, пропало. Это у них прием такой, чтоб наверняка. Ломают шею сразу, рывком, если не доломали — ногой придержат, и доламывают.

Хорошо, что указатели большие, красные, да еще и подсвеченные — не перепутаешь. Вон, кстати, один торчит — значит, лучше повернуть в переулок на другой стороне дороги, а то, неровен час, «водолазы» вылезут. Ну их к шуту. «Водолазов» Кили боялся с детства. У него для того было много причин.

* * *

«Водолазы» — так называли регулярную полицию. Называли из-за шлемов с откидным стеклом, и костюмов, сверху покрытых броней с множеством сочленений. Как хитиновый панцирь у тараканов, думал Кили. Тараканов он боялся до омерзения, и это была ужасная беда, потому что тараканы были почти везде, потому что они и есть везде, где тепло и грязно.

А грязно тоже было везде.

Кили и забыл уже почти, что бывает — чисто. Нет, он помнил, что, когда они семьей, с мамой и отцами, жили в Москве, там было чисто. Квартиру помнил, не очень большую, но опрятную и милую, маму помнил, отцов помнил, которые и в нем, и в маме души не чаяли; какую-то тихую гордость даже помнил, потому что семья его и в самом деле была хорошая, умная, достойная, дружная. Только вот была она недолго — московское житье закончилось для Кили, когда ему стукнуло девять. Сорок лет назад это было. Поэтому если Кили что и помнил, то весьма и весьма смутно. Скорее ощущения, чем полноценные воспоминания. Обрывки и кусочки.

…Сначала старшего отца забрали — он был чистой крови, и младший отец с мамой всё никак не могли понять, почему так вышло. Потом младшего отца увезли — и неделю, или больше, мама и Кили сидели, что называется, на чемоданах, ждали, когда и за ними придут. Пришли. Еще бы не пришли! Но странно как-то пришли. Разрешили вещи взять, пару сумок; одеться разрешили в зимнее. Хорошо, что кошку мама успела отнести соседям, уговорила, чтобы оставили — все деньги, как потом выяснилось, она отдала, чтобы сохранили жизнь соседи их любимой черной Басеньке, все, до последней копейки… им самим мама ничего не оставила. И зря. Потому что тем, у кого деньги были, пришлось пусть и немного, но всё же лучше. А они…

Сперва им зачем-то обрили головы, а потом трое суток они сидели в холодном бараке, по крыше которого колотил осенний затяжной дождь, и ждали. Чего ждали — не знали сами. Те, у кого деньги были, ждали не в бараках, а в гостиницах. В переполненных, но это было всё же лучше, чем барак.

Как выяснилось, ждали они эшелона, отправки, и тут Кили с мамой повезло: не смотря на отсутствие денег. Потому что Кили не было десяти, а женщин с детьми сажали не в теплушки, а в старые плацкартные вагоны. Ну, как сажали. На мать с ребенком полагалась одна полка, и им снова повезло, потому что полка досталась нижняя. И не боковая. Весь вагон был забит такими же бритыми, ничего не понимающими женщинами и плачущими детьми. И только в вагоне прозвучало впервые слово «эпидемия». Эпидемия, эпидемия, перешептывались женщины, знаете, знаете… никто ничего не знал. Но два раза в сутки по вагону проходили «водолазы», проверяли всем головы, бесцеремонно вытаскивая в узкий коридор тех, кто вызывал хоть малейшее сомнение.

На второй день стало понятно, что именно они ищут — и в вагоне началась настоящая паника, потому что искали «водолазы», как выяснилось, крошечное, вроде бы неприметное пятнышко светло-коричневого цвета на темени. А если находили…

Первого зараженного обнаружили на третьи сутки, и тогда стало понятно, почему состав, считай, почти не двигается. «Водолазы» ждали, когда эпидемия станет проявляться. Обнаруженным стал мальчик немногим младше самого Кили, и сцена, которая разыгралась в вагоне, до сих пор стояла у него перед глазами — потому что такое забыть невозможно. Мать орала, рыдала, цеплялась за своего ребенка, а его буквально выдирали из ее рук «водолазы». И выдрали. И ударом приклада сшибли мать, отбрасывая с дороги. И вышвырнули мальчишку из вагона. И тут же захлопнули дверь.

А поезд остался стоять…

Этот мальчик (Кили видел его из окна) сначала бродил подле вагона, стучался в дверь, пытался что-то кричать. Это продолжалось почти час — начало темнеть, пошел снег, сначала редкий, слабый, но постепенно снегопад стал усиливаться. Кили, сидя в теплом вагоне рядом с мамой, украдкой смотрел в окно. На этого мальчика.

И увидел. Увидел то, что потом видел --">