Евгений Шорстов - Лишённые сна

Лёша. – Говоришь о свободе, а сам сидишь в клетке на цепях!

Свет замерцал, цепи затряслись настолько сильно, что с грохотом сорвались со стен, вырвав куски мрамора, и светящийся куб рухнул на пол. В зале поднялась страшная пыль, и только когда она окончательно развеялась и прямо с потолка, где раньше висел куб, пролился бледный свет, юноша смог разглядеть, что в клетке Лектора есть небольшая дверь.

– Правильно, – донёсся голос из куба – уже не светящегося. – Ты действительно прав. Прав во всём от и до, но кое о чём ты всё-таки забыл.

– О чём же? – говорил Лёша, подползая к кубу.

– Ты где-то потерял «Ла»! – рассмеялся Лектор.

– Лану? – удивился юноша.

– О, да, друг мой, ты снова прав. Ну-с, готов ли ты встретиться с истиной лицом к лицу? Освободи же меня! Узри Лектора!

Лёша приблизился к двери, просунул пальцы в решётки и резко дёрнул рукой. Дверь со скрипом отворилась. Юноша хотел закричать, но челюсть его свело болезненной судорогой, а на лице застыла бледная маска космического ужаса. Внутри куба стояло огромное зеркало.

– Ты спрашиваешь меня? – говорил Лёша своему отражению, глядя себе прямо в глаза. – Какие к чёрту Лишённые сна, какие к черту легенды? Ничего, ничего нет! Ты уже знал ответ, когда шёл сюда! Что она говорила? «Ты останешься со мной, будешь рядом?» Глупец! Тебе здесь не место! Твоё место рядом с ней, нужно было просто быть рядом! – Он зажмурился и тихо заплакал. – И ради этого я оставил её одну?

Лёша очнулся около заброшенного магазина хозтоваров. Он сидел около двери, обхватив поджатые ноги руками. Утреннее солнце слепило глаза, холодный ветер пронизывал болезненное тело насквозь. Голова юноши была тяжелее чугуна, он еле поднялся и, схватившись за макушку, медленно побрёл в сторону дома, с трудом переставляя ноги.

Три следующих дня Лёша пролежал в кровати, изредка нехотя поднимаясь, чтобы дойти до кухни и сделать пару глотков воды. Наконец, он не выдержал и вызвал себе скорую помощь.

Эпилог

Нигде осенью не найдёшь такого же спокойствия, как на деревенском кладбище. Лёше потребовалось всего несколько минут за компьютером, чтобы найти информацию об одном таком – о Вереечке.

Он сидел на низенькой деревянной лавочке, выкрашенной в синий цвет. Лёгкий ветерок гулял между потрескавшихся крестов, гранитных плит и металлических памятников с облупившейся серебряной краской и побледневшими овальными портретами.

Лёша смотрел на свежую могилу, укрытую новыми яркими венками и на портрет красивой, ещё здоровой Ланы. Внутри юноши всё сжималось, уже не горело, но болезненно тлело, словно сама душа издыхала от тяжёлой печали.

– Так долго искал и так быстро упустил, – шептал он, утирая горячие слёзы.

Ветер гнал листья вдоль оград из арматуры с резьбой и жуткими пиками, шумел в макушках деревьев, заглушая щебечущих птичек, что всегда выступают не сразу, а немного погодя, когда посетитель кладбища достаточно привыкнет к окружению.

– Никто мне больше не нужен, и так ото всех оградился, – причитал Лёша, сверля глазами портрет, – выдумал себе… и ведь сам же говорил, что нужен баланс! Совсем утонул в мыслях, а о тебе забыл!

Тонкие деревца с остатками листьев прорастали из неглубокого кювета вдоль дороги, по которой юноша, опустив голову, брёл обратно.

«Быть рядом, быть рядом», – думал он, тяжело и прерывисто дыша.

Победила ли Лану её болезнь или девушка сама «закончила это всё», не дождавшись возвращения любимого, – Лёша так и не выяснил.

2021

Примечания

1

В споре рождается истина (лат.)

(обратно)
--">