Владислава Андреевна Черкашина - Остан(т)ки осени

палец иголкой и тут же проступила кровь.

Девочка поднесла палец к губам, одновременно с этим убеждая себя, что ей все привиделось.

«Моя жизнь, мои волосы, мои платья, мой парень – ты все у меня отобрала!», - раздался резкий крик Соколовой. Но сколько Даша не оборачивалась, сколько не пыталась понять откуда исходит голос, правда неумолимо твердила свое – Соколова очнулась.

Это невозможно.

«Думала, раз убила меня, так я и отстану?», - издевательски спросила Соколова.

Тебя нет.

«Я есть! Вот она я!», - раздраженно закричала «лучшая подруга».

Не зная что делать Даша метнулась в ванную, но прямо перед ее носом дверь ее же комнаты захлопнулась. В двери не было замка, но сколько Морозова не дергала за ручку – дверь будто бы держали с другой стороны.

Интуитивно она отскочила от двери. И вовремя! Там, где только что была ее голова на двери красовался грязный след от разбитого горшочка с кактусом. Но земля, смешанная с иголками, влетела в лицо девятиклассницы, которая мгновенно с этим вскрикнула.

«Тебе никогда от меня не сбежать. Я всегда буду рядом. Всегда!», - холодно и отчетливо проговорил голос Иры Соколовой.

Ты мертва. Я знаю точно, что мертва.

«Хочешь проверить?», - хмыкнула Соколова.

И вместе с этим что-то отбросило Дашу на пол и земля, как из конвейера посыпалась на нее. Морозова стала задыхаться. Мокрая, холодная почва забивалась ей в рот, попадала в глаза. Ее руки словно отказывались ее слушать – она не могла отмахиваться от потока.

В замке главной входной двери квартиры повернулся ключ. И все пытки Морозовой прекратились. Девочка вдруг обнаружила себя сидящей посреди пола – будто ничего и не было. В одной ее руке была иголка, в другой – полурасделанное платье.

- Даша, ты у себя? – Окликнула ее мама и дверь комнаты приоткрылась.

Женщина увидела, что дочь занята любимом делом и решила не мешать.

- Скоро будем обедать, - проговорила мама и прикрыла за собой дверь.

Однако Даша кое-что обнаружила. Она не могла пошевелить ни единой конечностью. Ее словно сковало. Даже мимика лица не работала. Только глаза оставались в движении. Ей хотелось крикнуть маме, но она не могла элементарно открыть рта, разомкнуть губы. Девочке захотелось плакать, но даже слезы не набирались. Будто ее тело ей больше не принадлежало.

Мужчина средних лет, живущий в хрущевке одной из высоток, чьи окна выходят на реку, вернулся из командировки. В холе подъезда висело потрепанное объявление – розыск. К своему изумлению, он вспомнил, что видел эту девочку. Неожиданно для себя, мужчина припомнил еще кое-что.

- Вот дурак! – Выругался он, заходя в лифт. – Значит, мне не показалось…

В жизни каждого человека наступает период, когда надо абстрагироваться, отрешиться и думать только о том, что действительно важно. Сейчас важно – новое платье. Боже, кто это шевелится под тканью? Ух, показалось. Ерунда все это, не бывает ни привидений, ни чего-то еще. В последнее время я мало спала, наверное, мерещится всякое от усталости…Эй ты! Как тебе черви на завтрак, обед и ужин?

Сразу же после робкого стука дверь отворилась. На пороге Дашиной комнаты стояла ее мама. Женщина будто специально старалась скрыть от девочки стоявших в коридоре мужчин в форме… Или же скрыть от них дочь. Ее мама крепко вцепилась в дверную ручку, будто та была ее опорой. Морозова отметила странную бледность маминой кожи, ни кровинки на лице. Такое выражение было ей знакомо – когда умер папа, Дашина мама несколько дней проходила бледнее мела. Однако, к своему удивлению девочка поняла, что совершенно не волнуется, даже наоборот – среди любимых вещей ей необычайно спокойно.

- Дорогая, - дрогнувшим голосом обратилась к ней мама, - эти люди хотят поговорить с тобой…

--">