Евгений Алексеевич Аллард (Lord Weller) - Есть одна у летчика мечта

сумел добиться этого.

Спустя четверть часа я добрался до базы. Оставив байк на стоянке, направился к зданию из грязно-белого камня без окон.

Курсанты поджидали меня, выстроившись в шеренгу. Лучшие из лучших. Те, кто смог пройти жесточайший отбор медкомиссии, экзамены невероятной сложности. И первый год интенсивного обучения.

— Так, задание на сегодня, — я медленно прошёлся перед стоящими навытяжку парнями. — Будем отрабатывать слётанность в парах и воздушный бой. На занятиях будет присутствовать начальник штаба генерал Сметанников. Так что постарайтесь без происшествий. Это тебя в первую очередь касается, Суров, — я бросил жёсткий взгляд на круглолицего небольшого роста парня с бобриком рыжеватых волос и выпуклыми близко посажёными глазами.

Тот лишь поджал тонкие губы и насупился.

— И тебя тоже, Глазов.

Высокий худощавый парень с кислым выражением на вытянутом лице и недовольно прищуренными глазами лишь выпятил полные губы и криво ухмыльнулся.

Послышался лёгкий рокот, рядом остановилась машина представительского класса, поднялся затенённый полупрозрачный колпак. Из кабины тяжело выбрался Сметанников.

— Товарищ начальник штаба, разрешите начать занятия, — отрапортовал я.

— Разрешаю, — генерал обвёл мрачным взглядом курсантов. — Покажите нам воздушный бой, — пробасил он.

— Есть, товарищ начальник штаба.

Я сделал знак Сурову и сам сел в кабину. Включил зажигание. Раздался нарастающий гул. Выжал сцепление и мотор ожил, заполнив тесное пространство кабины глухим рёвом укрощённого зверя.

Расчерченная на зелёные и темно-серые квадраты земля стала быстро отдаляться, стрелка высотометра подошла к цифре «пять». Я вошёл в «зону», ожидая Сурова. Надо дать парню показать себя. А вот и он: на фоне пушистой ваты облаков блеснул фонарь. Молодец, забрался повыше, — подумал я удовлетворённо, взял ручку на себя. Самолёт послушно взвился вверх свечой. Оказавшись выше Сурова, я бросил машину в пике. Курсант заметил мой самолёт, растерялся на мгновение, но тут же нашёлся. Включив форсаж, вышел из-под атаки.

Самолёты помчались навстречу друг другу с бешеной скоростью. В последний момент, я толкнул ручку от себя, нажав на педаль, с левым креном ушёл вниз. И тут же взмыл вверх. В глазах потемнело, заломило затылок от боли. Проскочив белоснежную кисею облачности, вырвался на залитый полуденным солнцем голубой простор. Отдал ручку от себя и соколом упал вниз, оказавшись в хвосте машины Сурова.

Мы несколько раз сходились на встречных курсах. Рубашка взмокла, струйка пота пробежала из-под мышки. Молодой «противник» явно сделал все, чтобы задать жару преподавателю. Но это лишь восхищало меня.

Закончив бой, я подождал Сурова. Парень ловко выбрался из кабины. Выглядел уставшим, но ужасно довольным. Раскраснелся, глаза искрились невероятным счастьем. Казалось, готов хоть сейчас ринуться с головой в настоящий бой.

— Молодец, Вадим, прогресс налицо, — сказал я. — Всегда бы так. В настоящем бою сбил бы ты меня раза три. Отдыхай.

Но на лице генерала застыла странная гримаса недовольства.

— Неплохо, — пробурчал он. — Хотя, в следующий раз демонстрируйте учебный бой между вашими подопечными, а не между вами и курсантом, который проигрывает вам по всем статьям. Слишком заметна разница. Вы понимаете, полковник? Что ещё сможете показать? Высший пилотаж? Разумеется, не в вашем исполнении.

Я вздохнул, бросив взгляд на застывшего в полном одиночестве Глазова, который носком ботинка утюжил бетонный пол, и явно не горел желанием показывать своё умение.

— Глазов — в машину! — скомандовал я.

— А я не могу, — пробормотал парень едва слышно.

— Можешь. Я буду показывать, а ты выполнять.

Глазов нехотя подошёл к учебному самолёту, забрался на переднее сиденье. Я сел за ним и скомандовал:

— Проверить органы управления и показания приборов.

— Есть проверить.

— Начать руление. Двигатель на максимум. Отпустить тормоза.

Взревел двигатель, я удовлетворённо заметил, как Глазов аккуратно взял ручку на себя. Под небольшим углом самолёт оторвался от взлётной полосы. Характерный стук — убрались шасси.

Где-то далеко внизу остался аэродром. Превратился в живую рельефную карту, точно расчерченную умелой рукой на серые прямоугольники взлётных полос, которые перемежались изумрудной пеной леса. Солнечные лучи ослепительными искрами проскользнули --">