Вадим Валерьевич Булаев - Охотник

безопасностью не пренебрегали, время такое…

И пары километров не успел отойти, как слышу — грохнула двустволка другана. Я её по звуку ни с чем не спутаю. Рванул назад. Прибежал — а там мои… Порванные … Потоптанные… Димкины жена с детьми в доме, трясутся от страха. У него лицо белое, ни кровиночки.

— Саня… Из лесу твари напали… Не уберёг…

А я и ответить не могу. Стою, плачу, вот прямо навзрыд. И ничего не соображаю…

Отнёс я своих в дом, уложил рядком, обмыл. Смотрю — бутылка стоит с брагой мутной, яблочной. Даже не помню, как влил в себя эту гадость. Потом за второй пошёл в погреб. Затем у Димки добавки выпросил — он дал.

Заснул.

А когда проснулся — смотрю, что-то не то. Нет, так вроде бы всё на месте, но беспорядок какой-то. Я тогда это на похмелье списал. Вышел к колодцу, напился, пошёл к другану, чтобы с могилками помог — а в его половине пусто. И записка камешком на столе придавлена.

«Мы ушли к людям, потому что не можем в этой дыре более существовать. Давно хотели вам это предложить, но не могли решиться. Теперь всё. Прощай, Саша».

Только потом до меня дошли истинные причины его бегства. Когда семью похоронил, не поленился снова осмотреть огороды. По следам всё понял, там ничего сложного не было.

Этот человек, называвший меня свои другом, попросту испугался при нападении. Он разок стрельнул и своих в дом быстренько погнал. На мою жену и детей ему было в тот момент плевать. Каждый сам за себя, вот так вот…

В довесок, пока я пьяный валялся, Димка из моего дома всё ценное вынес: ружьё, патроны, даже золотишко супруги. Мразь.

Остался я ровно голый, без ничего…

… Выбрался к людям. До весны ишачил без выходных и помои жрал, но на ружьё и простенькую снарягу себе заработал. Именно тогда и стал из Сашки Охотником.

Я нашёл и убил всех тварей, имевших наглость жить вокруг моей бывшей деревушки.

Я убил их детёнышей.

Я расстреливал, топил, сжигал, травил, резал выродков везде, где только находил; не слишком дорожа собственной жизнью.

Я уже шесть лет веду свою, личную войну с ними. И буду вести до смерти, без переговоров и компромиссов.

Но это всё было потом. А тогда я первым делом бросился за бывшим другом. Сам не знал — отомстить или посмотреть в глаза.

Нашёл. И его, и его семейство. Они действительно кочевали туда, где тепло. Медленно, осмотрительно, угрюмо.

Хватило лишь одного взгляда, чтобы понять всю глубину ненависти этого человека ко мне. Не потому, что он хоть раз в жизни видел от меня зло или обиду.

Я был напоминанием о его малодушии, трусости, предательстве. Димка ничего не забыл. И не забудет никогда. И не простит мне то, что я остался жив.

Не стал я его убивать. Проклял.

Проклял самыми страшными словами, какие знал. А потом ушёл.

Это был единственный раз, когда я не убил преследуемую добычу.

Прошли годы. Каждая моя охота делала меня лучше, опытнее. Ну и что, что моё тело покрыто шрамами в некоторых местах уже в два слоя? Главное — я всегда добиваюсь своей цели.

…Мне не нужен дом, не нужна семья, не нужны люди. К ним я выхожу только пополнить запасы и взять заказ на очередную очистку планеты от четвероногих выблядков.

Я — самая страшная Тварь от Воронежа до Ярославля и от Твери до Нижнего Новгорода. От меня невозможно уйти. Настигаю всегда. И я счастлив от того, что моя месть не окончена. Это единственное, что заставляет жить.

--">