(Атенаис Мерсье) - Северная Звезда (СИ)

========== Северная Звезда ==========

Закат пылал алым и золотым, причудливо перетекавшими друг в друга на лишенном даже тени облаков небосводе. Стена иллюзорного пламени вставала над другой, обыкновенной каменной кладкой светло-серого цвета, но в пожаре красных лучей и она обретала оттенок запекшихся кровавых потеков там, где неверное солнце рождало столь же неверную тень. И в душном воздухе, пронизанном тяжелым запахом цветов, непрерывно звенела яростная песнь приветствующих ночь цикад.

Ее первую ночь в Калормене. В стенах неприступного, никогда и не знавшего настоящей осады Ташбаана. Города безжалостных калорменских богов и свирепых завоевателей, посылавших в бой несметные полчища столь же свирепых воинов. А потому ни одна армия этого мира прежде не подступала к медным вратам над широкими каменными мостами. Город Таша высился над глиняными берегами реки Сахр уже восемь столетий, и какие бы катастрофы ни сотрясали мир ― будь то северные земли, или сам Калормен, ― сердце великой империи ни разу ни сбилось со своего ритма. Признаться… в этом было что-то жуткое.

― И они… все умерли? ― осторожно, почти робко спросила Сьюзен, не решаясь отвести взгляда от отражения закатных лучей в агатово-черных глазах. Смуглая кожа калорменского принца обрела на таком свету оттенок меди, в переплетенных тугой косицей волосах будто тлели красные искры, и эта полуночная синева вокруг глаз ― тонкие линии подводки, неразрывная кайма вокруг черных провалов радужки и почти сливавшегося с ней зрачка… Казалось бы, дети богов ― если калорменские легенды правдивы ― должны быть светлы и… Но южные боги ― это пламя и тьма, свирепый ураган и бездонная морская пучина, и тот, кто рожден от их крови, не может не пылать, словно факел в ночи.

― Не все, ― ответил принц, и его голос в этот миг звучал пугающе равнодушно. ― Из семнадцати выжило четверо. Трое и вовсе не болели. Мор не коснулся ни моей сестры, ни двоих годовалых сыновей моего отца от одной из младших наложниц.

Младшие наложницы, старшие, любимые, главенствовавшие в гареме в отсутствие жены, слава Льву, единственной даже для тисрока. Как же сложны были все эти тонкости для нарнийского понимания. И почему он так странно говорит? Сестра, но сыновья отца. Будто… и за братьев их не считает.

― Как ужасно, ― искренне ответила Сьюзен и подумала, не будет ли излишней дерзостью коснуться его руки в знак утешения. ― Я сожалею, что на земли Калормена обрушилось столь тяжелое испытание.

В тот самый год, когда Нарния праздновала освобождение от столетних льдов. Следовавшие за Великим Львом торжествовали, пока слуги Птицеликого бога задыхались от собственной крови, шедшей горлом и у немощных стариков, и у сильнейших из воинов, у ни в чем неповинных детей. А она… едва помнила тогдашние донесения послов, кланявшихся детям в коронах, даже не успевшим осознать, что отныне они правят целым королевством. И сейчас бы, признаться, не вспомнила, если бы ей не взбрело в голову спросить, как так вышло, что следующие по старшинству сыновья тисрока, встретившие нарнийцев в Ташбаане, были младше кронпринца на целых тринадцать лет. И где же были остальные?

― Боги не пошлют испытания, которого мы не в силах вынести, ― с неизменным равнодушием ответил принц. Держал лицо? Но зачем же… перед ней? Она ведь не надменная калорменская тархина, она поймет.

― Но если… от этого мора умерло столько детей…

― Значит, такова была судьба. Чтобы они умерли, а я выжил. Чтобы я остался единственным защитником Калормена на многие годы.

Но скромности ему, признаться, не хватало. Будто весь Калормен стоял лишь потому, что его земли хранила сабля одного-единственного принца. Но Сьюзен не призналась бы и под пытками, что была готова вознести хвалу даже калорменским богам за то, что из всех сыновей тисрока выжил именно он.

О Лев, как же я жила все эти годы, не зная тебя?

Она потянулась было к бокалу с вином ― непривычно терпким и крепким, темным, будто кровь самой земли, ― чтобы скрыть свое смущение, но едва поднятую с колена ладонь перехватила другая. Смуглая, грубоватая наощупь, в обхватившем ее до самых костяшек мелком золотом плетении одной из кольчужных перчаток. Те скрывали руки принца до самых локтей, стянутые на внутренней стороне предплечий

--">