(Умная сова) - Что в Омуте твоём? (СИ)

с ним.

Вся кровь Гарри отливает от его головы и устремляется вниз, когда Драко призывно раздвигает свои великолепные длинные ноги, согнув их в коленях, и обхватывает рукой член, закусив при этом губу и прикрыв глаза от наслаждения. А затем он начинает двигать рукой вверх-вниз, то медленно, обводя по кругу скользкую головку, лаская другой рукой яички, то ускоряясь и перемещая вторую руку на грудь, чтобы пощипывать соски.

Гарри с изумлением обнаруживает себя избавившимся от штанов и идеально подстроившимся под темп и ритм прекрасного демонстратора, и при всём желании не может вспомнить, как и когда это произошло. Всё его внимание поглощено тем, что вытворяет Драко, и умопомрачительными стонами, которые тот издаёт.

Всеблагой Мерлин, Гарри никогда не слышал таких откровенных, с ума сводящих стонов от своего обычно скромного и немножко скованного парня. Обычно это тихое, умоляющее «мх», всхлипы сквозь стиснутые зубы или почти беззвучные вздохи. Но звуки, которые Драко издаёт сейчас, уносят Гаррину крышу и держат её под потолком, как озорные пикси бедолагу Невилла на уроке профессора Локхарта.

Гарри почти скулит от того, как ему хочется сейчас подойти к Драко, зацеловать каждый дюйм любимого стройного тела, перецеловать каждый пальчик на ногах и подняться поцелуями вверх, вылизать прекрасные бёдра и, наконец, ощутить на языке тот самый вкус…

Гарри практически чувствует, как в комнате витает божественная смесь ароматов парфюма Драко, свежего пота и восхитительной, обильно сочащейся смазки. Но он знает, что это всего лишь игра воображения, и видения в Омуте не способны передать ни запаха, ни вкуса, ни осязательных ощущений. Всё, что остаётся Гарри — смотреть и слушать, и он делает это!

Драко между тем проталкивает палец в рот и медленно засасывает его, глядя на Гарри из-под полуопущенных ресниц. Гарри живо представляет на месте этого пальца свой жаждущий член и чувствует, что долго не продержится.

Драко встаёт на четвереньки и прогибается в пояснице, являя себя своему изнемогающему зрителю во всём великолепии. Повернув голову, он хрипло зовёт: «Гарри!», и это становится последней каплей.

Гарри с криком изливается в свою руку, и магический вихрь выносит его из Омута назад в гостиную.

*****

Едва он успевает привести себя в порядок, как в гостиной появляется серебристая выдра и голосом Гермионы, в котором плещется паника, объявляет:

— Гарри! Гарри, у меня начались схватки, и… мой патронус так ослабел из-за переживаний, что не смог преодолеть охранные чары военного лагеря… и… ты не мог бы сообщить Рону, пожалуйстаааааааа!

Перед глазами Гарри всё ещё извивается прекрасный обнажённый Драко, а в ушах музыкой звучат восхитительно-развратные стоны, поэтому из его палочки вырывается самый великолепный и могущественный олень, которого ему когда-либо удавалось создать с помощью Экспекто Патронум.

Через каких-то пять минут все они уже в Мунго: Рон, Гарри и Драко — ожидают за дверями родильного отделения, а ещё через пару часов ошеломлённый Рон держит на трясущихся руках малышку Роуз и плачет от счастья:

— Ребята, ущипните меня! Я действительно стал отцом?!

У крошки Роуз внимательные карие глаза, трогательный носик-кнопка и золотистые волосики. Гарри чувствует, что ему нечем дышать, он тоже готов разрыдаться, как и его лучший друг. Драко, как будущий медик, более спокоен. Он закатывает глаза и бормочет:

— О, Салазар, надеюсь, этот ребёнок унаследует красоту и интеллект матери!

— Эй, Хорёк, я всё слышу! — возмущается Рон. — Это что ж, я, по-твоему, страшный и тупой?!

— Полегче, Уизли! — пятится Драко. — Ты напугаешь свою дочь!

*****

Вечером того же дня, изрядно хлебнувший огневиски Рон объясняется Гарри и Драко в любви.

— Парни, вы — мои самые лучшие друзья, вы знаете это? Да? Гарри! Ты — мой брат! И ты, Хорёк, хоть ты и та ещё задница, я знаю, что могу без колебаний доверить тебе свою жизнь! Сегодня у меня самый счастливый день, и я хочу отметить его с вами! — слёзы снова выступают у него на глазах.

— Самый счастливый, самый счастливый! — как заведённый, повторяет Рон, доставая палочку и прикладывая её к виску. — Сегодня моя любимая

--">