(LiviJoyann) - Неоновые рощи (ЛП)

просто, чувак», — осуждающий призрак Бена говорил ему об этом сотни раз.

Бен.

Где же Бен? Он действительно пригодился бы ему прямо сейчас. Клаус чувствовал что-то странное, будто чего-то не было. Как пустоту или глубокую бездонную яму у него в желудке. Внутри него чего-то не хватало, чего Клаус не мог понять, но мог точно сказать, что это было как-то связано с братом или его отсутствием.

Клаус с мучительным ужасом ощутил, что Бена больше нет рядом.

«На этот раз ты действительно сделал это», — сказал себе Клаус, и страх заполнил его грудь и заставил сердце биться с рекордной скоростью о ставшую вдруг тесной грудную клетку. Он непонятно где, в окружении незнакомцев, опасность повсюду, и он совершенно один. Он уже много лет ничего не делал в одиночку — Бенни всегда был рядом, даже если он просто делал ехидное замечание или разочарованно качал головой.

Сейчас он был готов на всё ради наглости Бена. Готов на всё, лишь бы им командовали.

«Скажи мне, что делать, Бен, — молча умолял Клаус — пожалуйста, Бен. Ты мне действительно нужен, приятель».

Он знал, что мольбы бесполезны, но мысль о том, что сказал бы брат, была болезненно успокаивающей.

Портфель… Ответ должен быть где-то в этом портфеле или на нем. Клаус не осмелился снова открыть его по неосторожности — быть брошенным в разгар войны было ужасно, но если ему повезёт, следующая вспышка отправит его на дно грёбаного океана или ещё куда похуже.

Практически мгновенно (до нелепого просто!) Клаус нашёл ключ к разгадке. Сбоку на корпусе крошечным замысловатым шрифтом были нанесены циферблаты. На первом был диапазон цифр от нуля до двадцати.

Циферблат был установлен на девятнадцати.

Далее находилась клавиатура с кнопками и крошечный монитор над ними.

На данный момент монитор показывал шестьдесят восемь.

Рядом находился ещё один циферблат — от одного до двенадцати, и он и показывал четыре. Наконец, на другой клавиатуре было отмечено двадцать два.

Клаус уставился на крохотные цифры.

Девятнадцать… шестьдесят восемь… четыре… двадцать два…

1968, 0422…

04/22… 1968.

Вот дерьмо.

«Добро пожаловать в 22 апреля 1968 года, чёрт побери», — мысленно простонал Клаус, в отчаянии роняя портфель под ноги. Сердце билось так громко, что он мог слышать стук в черепной коробке.

Он переместился во времени. Это фишка Пятого! Не его. А ведь с ним всё было в порядке во втором тысячелетии, большое вам спасибо.

«Ладно, ладно… Успокойся, Клаус. Просто настрой его обратно на две тысячи девятнадцатый год, и ты будешь дома. Просто узнай, как одновременно вернуться в Америку, и потом»…

— Слушайте!

Клаус инстинктивно сунул портфель обратно под сиденье. Лейтенант стоял в передней части скрипучего автобуса, его лицо было стальным, а глаза — даже более того.

— У нас есть достоверная информация о местонахождении этих говнюков из Вьетконга, которые только что пытались трахнуть нас в Бастони. Мы прижучим их, мы избавимся от них, мы вернёмся и будем стаптывать наши ботинки на плацу до тех пор, пока следующие вьетконговцы не покажут свои морды, которые мы тоже замочим. Не будьте тупицами, и, может, вы и выживете сегодня. Усекли?

Согласное бормотание. Клаус просто смотрел на лейтенанта и едва успел отвернуться, чтобы не встретиться с ним взглядом. Он терпеть не мог, когда ему указывали, что делать, но особенно ненавидел, когда на него орали. Он не позволял никому управлять собой с тех пор, как в семнадцать лет покинул дом и вырвался на свободу от старого доброго папочки Рэджи.

Клаус подумал о своей семье. Может они поймут, что он пропал, и Пятый сможет забрать его. Есть ли способ узнать, где он… или когда он?

Пфф… Это всё равно не имело значения: они не заметят. Кого он обманывал? Единственный, кто бы это заметил, уже мёртв, и это не поможет.

— Ты только что прибыл? — голос позади вырвал Клауса из тоскливых воспоминаний о доме и вернул в реальность шестьдесят восьмого года. Он обернулся и, конечно же, увидел того солдата из палатки… красавчика с добрыми глазами.

Эти глаза творили с Клаусом что-то немыслимое. Каким-то образом они

--">