Эдуард Дроссель - Тысяча дней и ночей (СИ)

Рияр спешился, оставил испуганное животное за деревьями, а сам осторожно подкрался поближе, чтобы лучше разглядеть сие диво.

  И увидел он мрачного и мерзкого джинна с головой в облаках и ногами на земле. Голова его была как купол, руки как вилы, ноги как мачты, рот подобен пещере, зубы точно камни, ноздри как трубы, а глаза как два светильника. Одна его губа была как одеяло, другая как башмак. И едва шах увидел этакую страсть, у него затряслись поджилки, застучали зубы и высохла слюна. Первым его порывом было бежать без оглядки, но вскоре он одумался и взял себя в руки. Хоть поблизости и не было свидетелей, шах Рияр счёл, что негоже ему, владыке могущественной империи, бежать от чего бы то ни было и позорить своё имя. Всевышний Ахурамазда свидетель, он всё видит и за всё спросит. За трусость всегда воздаётся, особенно царям.

  Тем не менее, на какой-то миг в глазах у Рияра помутилось, он перестал видеть перед собой и не сразу заметил на плечах у джинна поклажу. Огненный демон опустил ношу на землю и это оказался прочный сундук, обитый серебром и запертый на тяжёлый замок.

  Присмотрелся шах и показалось ему, что сундук слегка потряхивает, будто кто-то внутри хочет выбраться.

  - Клянусь великим Ахурамаздой, милостивым и милосердным! - проревел джинн, обращаясь к тому, кто был заперт в сундуке. - Поистине мы принадлежим ему и к нему возвращаемся! Скверная женщина, ты просидишь там до тех пор, покуда тишина не принесёт мне отдохновения и не вернёт те силы, что ты у меня отняла. Угомонись же, проклятая! Милость непременно будет, если захочет всемогущий Ахурамазда. Смирись и восхвали творца, да будет он превознесён и прославлен!

  Джинн изо всех сил старался выглядеть сурово и непреклонно, вот только это ему плохо удавалось. Он явно от чего-то страдал и было неясно, от чего именно. Наконец, не выдержав, он громко застонал, отпер сундук и помог выбраться из него женщине, которая тотчас же распростёрлась у его ног.

  - Нет мощи и силы ни у кого, кроме Ахурамазды! Заклинаю тебя всевышним, о мой господин, мой возлюбленный, о прохлада моих глаз и услада чресел! Пощади меня и пощадит тебя Ахурамазда...

  Взглянув на женщину, шах Рияр увидел образ, который сваяла рука всемогущества и воспитала рука вышней заботливости, и овевали ветры удачи, и встретило при рождении счастливое сочетание звёзд.

  - Не старайся меня разжалобить, проклятая! - прорычал джинн. - На меня больше не действуют твои сладкие речи. Стоило тебе появиться в моей жизни, и не стало мне от тебя никакого покоя и нет с тобой никакого сладу. Клянусь Ахурамаздой, сейчас я отдохну на этой поляне, а затем упрячу тебя обратно в сундук и утоплю в море.

  Женщина в отчаянии заломила руки.

  - Горе мне, горе! Не иначе Ангроманью украсил в твоих мыслях это дело. А ведь сказано, что исполнится лишь то, что угодно Ахурамазде, великому, славному, тому, кто превыше всего.

  Джинн не внимал её мольбам.

  - Лживая ядовитая змея! Не ты ли замыслила извести мою душу? Сколько ещё мне терпеть эти мучения?

  Так они спорили ещё какое-то время и постепенно речь джинна смягчалась, а его упрямство оказалось поколеблено. Измученный усталостью демон повалился на траву, отчего содрогнулась земля, и положил голову к женщине на колени.

  - Прямо здесь и сейчас я собираюсь вздремнуть, о ехидна, и горе тебе, если ты меня потревожишь. Я покараю тебя, как Саиф аль Мулук воздал Далиле и Джамиле.

  - А как это случилось, о мой повелитель? - спросила женщина.

  - С чего я должен тебе отвечать, шайтанка? Помалкивай и не тревожь меня.

  - Слушаю и повинуюсь, мой господин.

  Женщина приникла губами к уху джинна и зашептала слова, которых шах Рияр не понял, но после которых демон обмяк и раскатисто захрапел. Затем, мгновенно преобразившись, женщина метнула взгляд, полный торжествующего превосходства, в сторону шаха.

  - Эй ты там, сейчас же выходи, не то я разбужу джинна и он погубит тебя ужаснейшей смертью!

--">