(Mr. Krisstian) - Господин Офицер (СИ)

канаве, где тебе и место. Герни! Уведи этого ублюдка. Поставьте его в шахты. Пусть семь портов стекает за час!

***

Для новоприбывшего заключённого наступили ужасные дни. Изнуряющая работа, изматывающее расписание, жидкие похлебки, от которых хотелось рвать, жестокие заключённые… Но он ещё не знал самого страшного. В тюрьме действовали иные законы. И избиение и насилие были для них нормальным явлением…

— Больно… БОЛЬНО, ХВАТИТ… АХ! Умоля…ю… — всхлипы сквозь рыдания не давали фразе выстроиться в предложение. Руки и колени парня были до крови ободраны о грязный каменный пол. Но это, и даже побои, синяки и страшные кровоподтеки на теле от тяжёлых солдатских сапог не шли ни в какое сравнение с той адской болью, которую он испытывал в заду и низу живота. Его разорвали и драли как последнюю шлюху сквозь кровь и раны. Эта боль доводила до безумия. Глаза вначале лезли на лоб, но новый член во рту быстро переводил внимание. Это продолжалось, казалось, вечно. Парень не переставал рыдать, орать и молить о пощаде, откинув всё свое благородство и гордость куда подальше. За дезертирство и убийство офицеров офицеры колонии хотели отомстить ему лично ничуть не меньше, чем их молодой начальник.

Среди этого бесконечного ада, который длился всего лишь сорок минут, но, казалось, будто уже целую вечность, вдруг послышался лязг тяжёлой металлической двери и топот тяжёлых сапог. Офицер-начальник и ещё пятеро надсмотрщиков-офицеров уверенным шагом вошли в камеру.

— Отпустите его.

Властный голос и парня бросили прямо на пол. Он рыдал так же громко. Все его лицо было в слезах, соплях и сперме. Униженный, он как собака пополз прямо к начальнику колонии и прильнул к его до блеска начищенным сапогам.

— Пощадите, господин-офицер… Пожалуйста, не надо. Я сделаю все, что прикажете. — его голос содрогался от рыданий, прерывался и срывался, пока офицер презрительно смотрел на него сверху вниз.

— Тогда целуй мои сапоги, урод.

И заключённый стал целовать. Самозабвенно, утыкаясь носом в грубую кожу, обливаясь слезами и все ещё испытывая огненную боль, раздирающую весь его таз.

— Давай, отсоси мне.

Парень испытывал только отвращение. Он рыдал и рыдал, но выхода у него не было. Заливаясь слезами, он на коленях подполз ближе, обхватил руками мужские бедра и взял половой орган в рот, испытав при этом самый настоящий рвотный позыв. Его чуть не вывернуло наизнанку, что вызвало волну веселого гогота всех вокруг. Кертьян тоже не испытывал особенного удовольствия. Но он представил на его месте любого другого, а лучше жаркую шлюху, которая за пару золотых обслуживала его всеми своими дырками. С этими мыслями он выебал пленника в его разодранный рот и кончил прямо в горло, вызвав этим у заключённого очередной приступ удушающего кашля.

— В карцер его. И пусть обработают раны, я не хочу, чтобы эта свинья откупилась смертью за свои преступления так просто.

Офицер-начальник грубо пнул заплаканное лицо и покинул камеру.

***

Блеск золотых люстр, радужный звон хрустальных бокалов, утонченный смех и нежные ароматы парфюма самого разного состава. В зале находилось около пятидесяти самых знатных аристократических семей, и десяток офицеров. Кертьян был в их числе. И был в числе тех, с кем каждый аристократ заговаривал с особой охотой.

— Ох, господин-офицер Кертьян, начальник колонии! Всей душой рады, что Вы посетили наш скромный ужин.

— Леди Арагно, Мистр Арагно. — Кертьян обворожительно улыбнулся и отчеканил поклон. Его парадная форма блестала такой аккуратностью, опрятностью и чёткостью линий, что легко вписывалась в здешнюю роскошь. — Разве мог я отказать в приглашении столь почитаемой семье? Для меня честь присутствовать в вашем доме.

— Полно-полно, Господин Кертьян. Словно мы с Вами не старые друзья. — вмешался мистр Аргно. — Кстати, позвольте Вам представить мою дальнюю кузину. Она с мужем приехала совсем недавно погостить. Милая Элизабетта и её супруг Мистр Зуф Энинские. — пара, которая расположилась на диванчике, поднялась. Офицер отчеканил прежний почтительный поклон, Элизабетта приветливо улыбнулась, Зуф радушно склонил голову. Рыжая Элизабетта была женщиной уже в преклонных годах, но огненная копна вьющихся

--">