Илин Вэй - Стёклышки (СИ)

получается чересчур резко, почти раздражённо, внезапно севшим голосом — в общем, ни разу не так, как хотелось бы, но Эйс — он и правда не девчонка и к телячьим нежностям не привык. — Ты кончай-ка этой ерундой страдать. Прекрасно знаешь же, что это за «дурак» и с чем его едят, Лу.

— Да я-то знаю. Конечно знаю, Эйсу. Как мне не знать, когда ты меня так по два… двадцать раз на дню зовёшь?

— Тогда зачем выдуриваешься? — Эйс не помнит уже ни-о-чём и искренне не понимает, кусает губы, мрачнеет, хмурится.

А Луффи вот хихикает, хлопает головастичными глазищами, поясняет:

— Так мы же с тобой в игру играем, ты забыл? — он чуточку отодвигается, усаживается, прижавшись поближе, в ногах у старшего, притягивает к груди острые обцарапанные коленки, устраивает на тех буйную головушку, с воистину щенячьей преданностью заглядывая снизу вверх. — Ты мне слово говоришь, а я у тебя спрашиваю, что оно значит. А ты мне объясняешь. А потом опять слово. А потом уже я тебе объясняю. Ну, когда ты вдруг захочешь, чтобы я объяснил… Вот.

Эйс переваривает услышанное с несколько стекающих по загорелым солнечным ладоням секунд, сводит вместе косматые тёмные брови, почёсывает кончиком пальца нарывающую с прошлой драки переносицу — шрам небольшой и не особенно глубокий, но постоянно щиплется да болит. Наконец, спрашивает:

— Где ты такую идиотскую игру-то откопал? Неужто сам выдумал? Если да, то мне с тобой, кажется, пришло самое время серьёзно поговорить, малой. Чтобы, ну… о чём-нибудь потолковей думать научился.

— Да нет же! — мелкий мотает головой, сияет засвеченными глазёнками, да ещё и радуется, болвана кусок. Так радуется, будто его похвалили только что, и Эйсу снова становится капельку насупленно, сбивчиво, неуютно. — Не придумывал я её. Меня Догра научил! Сказал, что это очень интересная игра и мы с тобой обязательно должны её опробовать!

Эйс тяжело, опять по-взрослому вздыхает, мысленно закатывая глаза да ставя на улыбчивой физиономии непутёвого пропитого мужичонки большую жирную галку.

Красную, стало быть.

Чтобы неповадно было идиотов наивных всякой ерунде учить.

У обезьяньего детёныша же между тем окончательно срывает нанизанное на нитки-браслеты терпение: мальчишка показушно ёрзает на тощей костистой заднице, поджимает пальчонки длинных голых ног, кусает губёнки, дерёт его за шорты, скулит.

— Ну, ну, ты придумал уже ответ? Придумал же, Эйсу? Да? Да-да-да?

— Ладно… Сейчас. Погоди. Дурак у нас… это… наверное… ты?

Мальчоныш дуется, куксится, что-то бурчит, опять и опять натягивает воздушными шариками мешочки щёк, но и в этот раз не обижается тоже, хоть Эйс и уверен, что, вообще-то, ради той самой профилактики — ну и разнообразия заодно, — и мог бы.

— Тогда что такое «ты»?

— Ты — это ты. Ты — это Луффи. Устраивает ответ?

— Устраивает. Но… что такое «Луффи»?

— Да ну тебя! — игра Эйсу внезапно не нравится. Нет, она и с самого начала ему не понравилась, но сейчас — как-то совершенно по-особенному; может, потому что ничего дурнее и не придумаешь, может, бес её знает почему ещё — главное, что не нравится. И всё тут. — Слушай… смысла никакого в этой твоей ерунде нет. Давай в карты лучше поиграем или вот в поддавки, идёт? Или, если хочешь, я даже разрешу тебе на мне порисовать, только давай бросим эти идиотские «слова», ладно?

— Не ладно! Ты обещал, что сегодня я выбираю игры и что ты будешь в них играть, а не увиливать! — мальчонка пружинит, подбирается, оплетается лапами-резинками за братскую руку, трясёт, тянет вниз, всем видом показывая, что не отпустит, не отстанет, не позволит вот так просто улизнуть. — Не надо меня обманывать! Я всё хорошо помню!

— Да не обманывает тебя никто! Я и предлагаю поиграть, только в нормальную игру, а не в эту чертовщину! Да в ней же никакого смысла нет, ну! — доводить мелкого до слёз не хочется, а Эйс всей занывшей шкурой чует, что новый мировой потоп ждать себя долго не заставит, но… Ему действительно не нравится эта идиотская игра. До того не нравится, чтобы замурашиться, выбросить на свалку, отплюнуться да как можно скорее забыть. — Отстань, Луффи! Сказал же: нет! Не хочу я в эту белиберду играть!

Луффи хмурится, мнётся, поджимает губы, часто-часто

--">