Ульяна Каршева - Лесной дом (СИ)

человека, мягко говоря, крепкого — даже мощного до безобразия телосложения, но недалёкого умом. А Витёк имел вроде как неплохие мозги и отличался худосочностью, что не сразу заметно из-за той одёжки, в чём он ходил на улице и в доме: широченные джинсы, чей пояс едва висел на бёдрах (и Алиса всё боялась, что штаны с брата свалятся в неподходящий момент), и вечные свитера (летом — футболки), мягко говоря — слишком большого размера, превращали братишку в вялую амёбу, изредка проплывающую по квартире… А Витёк продолжал обиженно бубнить:

— Если бы я закончил школу, если бы не нашёл работу, тогда можно было бы на меня орать… Но я же не виноват, что я ещё несовершеннолетний! И денег на меня не так много уходит, как на…

— Как на этот твой чёртов компьютер! — рассвирепела мать.

— И чё — компьютер? Наушники — и те нельзя купить?!

— Да такие навороченные — зачем тебе?! Мог бы и попроще взять!

Алиса поспешно перебила:

— Мама! Я сегодня с карты наличкой сняла остатки от аванса. Возьми деньги в кармане моей куртки.

Мать сразу пропала из кухни. Продуктовую сумку она оставила здесь же, так что Алиса даже не подумала снова приступить к работе…

Брат быстро испарился, а девушка вздохнула о давнем: у него своя комната, у матери — своя. А ей, которая платит за всю коммуналку, приходится сидеть на кухне. Отец присылает алименты, но почему-то в первую очередь все разевают рты именно на её деньги. «Господи! — чувствуя себя совсем старухой, уставшей и рано одряхлевшей, взмолилась Алиса. — Что мне делать?! Матери чуть за пятьдесят — могла бы подыскать себе работу! Но при отце, зарабатывавшем неплохие деньги, она быстро привыкла к безделью и ни в какую не хочет… А до моей зарплаты ещё три дня… Доживём ли…»

За всеми этими привычными за последние полгода мыслями Алиса не сразу заметила: мать что-то замешкалась в прихожей и не влетает, радостная, с счастливым воплем кухню за позабытой здесь сумкой.

Нет, она появилась на пороге наконец-то, но почему-то с курткой Алисы.

— Это насмешка? — холодно спросила мать.

— Что именно?

— Ты заставляешь меня рыться в карманах своей грязной куртки, но денег там нет. Ты смеёшься надо мной?

«Вот как? «Своей грязной куртки», мама? Ты имеешь в виду, что моей куртке уже лет десять, что она куплена ещё во времена моей учёбы в старших классах и что ты только сейчас заметила, что она старая?»

— Там было пять тысяч с мелочью.

— Ни копейки! — со злым торжеством сообщила мать, как будто радовалась, что денег нет.

Ещё немного — и начнёт орать.

Правда, Алиса уже сложила отсутствие денег в своей куртке и слишком поспешное исчезновение из кухни младшего братца.

Но взвизгнули секунды (Алиса отчётливо услышала этот визг!) — и мать тоже сообразила, почему карманы в куртке старшей дочери оказались пустыми. Швырнув куртку на пол, она стремглав выскочила из кухни и понеслась по коридору. Ещё секунды относительной тишины — и квартира взорвалась грохотом в предусмотрительно запертую братишкой дверь, за которой и спрятался Витёк; и одновременно — злобными воплями с обеих сторон двери на грани того же визга…

Десятый час вечера. Алиса закрыла все файлы, затем закрыла сам ноутбук. Рабочий инструмент отправился на навесной шкаф — высоко-высоко, под трубу вытяжки, где никто не удосужится его искать, если что…

Смысла нет — думать о работе в этой кошмарной атмосфере истеричного скандала.

Она подобрала куртку с пола, встряхнула. Ничего. Скоро наступит зима, тогда из этой куртки она переедет в другую, а эту можно будет выстирать вручную — не впервые. На химчистку денег нет, но за работу собственных рук платить не надо.

И ничего она не грязная. Просто цвет потихоньку теряет от долгого ношения и стирок. Всё равно удобная и, главное, — тёплая

В прихожей свет включать не стала: мать увидит — заставит вписаться в скандалище, вовлечёт в свары, в которых тоже нет никакого смысла… Надела ботинки. Натянула вязанную на спицах шапочку — когда-то, пока отец жил здесь, увлекалась вязанием, старалась творить такое, чего нет в магазинах. Бесполезную сейчас сумочку зачем-то всё равно повесила на плечо. И вышла из квартиры, закрыла за собой дверь. Отсекла от себя злобный звуковой ад, от которого уже тряслись руки и нервно подёргивался глаз.

На улице октябрь — тот пока ещё только холодноватый, без снега, но уже высушивший улицы после череды --">