Вероника Евгеньевна Иванова - Argumentum ad hominem

которой удобнее. А он не стал её срывать. Просто согласился. Мол, как пожелаете, мэм.

А теперь он ушел и…

– И что дальше?

Девчонка рассеянно улыбнулась и процитировала:

– Как неисповедимы пути Господни, так непостижимы деяния длани Его. Ибо пока длится промысел божий, никто не в силах предугадать, что несут сии персты, погибель или благословение.

Мутные, как любая священная книга, строки мне ни о чем не сказали, но как-то успокоили, что ли. Чуть-чуть.

– Это из Писания?

– Единственная книга, которую Кайл знает наизусть, это Кодекс гроссмейстера, - вздохнула девчонка. – И к концу контракта, чувствую, я тоже его выучу.

Контракт, да. Партнерские отношения. У нас с Петером ведь тоже было что-то похожее. Только без текста. С одними подписями на чистом листе.

– А вы как? Возьмете отпуск или снова окунетесь в работу? Впрочем, можете и вовсе уйти на покой. С такими-то бонусами!

Я снова почувствовала, что дурею. Но теперь хотя бы наполовину от уличного воздуха.

– Простите?

– Мейстер же сказал, что закончил с вами.

Да ни черта он не говорил. То есть, брякнул, конечно, только даже не в мою сторону.

– Но во мне есть…

– Ага, она самая, - кивнула девчонка - Что-то вроде знака отличия. В благодарность. И как оберег.

– Как… Что?

– Ну, индульгенция, если вам так приятнее.

Да плевать на приятности, смысл-то в чем?

– То есть?

– Классика же. «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу…» Ну, вы знаете. В Коллегии её, кстати, тоже принимают. С превеликим удовольствием. Потому что за все платит дом сюзерена. А уж как они потом между собой считаются, не наше вассальное дело.

Нет, пора все-таки заглянуть к доктору. По части головы. И начать принимать что-нибудь либо помогающее думать, либо напрочь отбивающее к этому охоту. Иначе можно свихнуться.

Значит, Петер нас отметил, заодно сообщая всем заинтересованным лицам что-то вроде: «Не влезай – убьет»? Вот об этом точно не стоит говорить Лео. А то пустится во все тяжкие, с его-то любовью к экспериментам.

И все равно не понимаю:

– Он разорвал контракт, но оставил за собой обязанности?

– Непостижимы деяния длани Его, - пожала плечами девчонка. – Не кипите мозгами. Это же рыцари. У них все не как у людей.

Это уж точно. Зачем брать на себя чужие грехи? Кто так делает? Разве только тот, кто…

Прощальная песня, да? Если бы! Наверное, он просто неумело подобрал слово. Хотя, с другой стороны, как ещё можно было бы выразиться, чтобы получилось правильно?

Мы все должны были попрощаться. Только не друг с другом, а с тем, что нам мешало. Или портило. Найти в глубинах себя, выудить, вытащить и отпустить. Смог ли это сделать сам Петер? Осталось ли от него хоть что-то вообще? Хотелось бы верить. Вот его брату точно не удалось попрощаться. Что же до меня…

Наверное, я все-таки справилась. Он ведь сказал: закончили. Просто потому, что не знает другой, более подходящей фразы.

Чертов белобрысый…

– Гаденыш!

Я повернулась, но на крыльце уже никого не было, кроме меня, только запертая дверь, и все что я смогла, только зло ударить в неё ладонями. А потом усесться на ступеньки, чтобы долго и тупо смотреть сквозь тоннель проулка на мешанину света и теней. Пока последних не станет больше.

Чтобы пройти путь от крыльца черного хода до шумной улицы, мне понадобилось меньше минуты. А показалось, что успела за это время перелистать всю жизнь. И закрыть законченный том. Потому что пора начинать писать новый. С чего? Да с чего угодно.

Например, завернуть на аромат знаменитого яблочного пирога в «Кичен Кинн», накупить всякой фигни, вызвонить Лео и устроить пикник на скамейке в ближайшем парке. То, что наготовлено дома, все равно никуда не денется, а упускать такой вечер, да ещё из новой жизни, прямо скажем, грешно.

К тому же можно понадеяться, вот совсем чуть-чуть, непременно по-детски, как вообще-то и полагается новорожденному младенцу, что фирменный соус миссис Кинн хотя бы ненадолго перебьет собой чувство сожаления. О том, что одна золотоволосая толстушка не дождется своего ангела.

--">