Сергей Мусаниф - Сам себе клан

делать.

Вот уже полчаса никто не пытался его убить.

А сколько прошло времени с того момента, как он вбил великого князя в пол, Ломтев сказать не решался.

То ли у них кончились танки и аристократы, то ли они решили сменить стратегию, посчитав предыдущую слишком расточительной.

В любом случае, Ломтев был рад передышке.

Он просто дышал, и мысли его текли размеренно и неторопливо. Он дал им бой на их территории и по их правилам, и этот бой они нескоро забудут.

Госпиталь лежал в руинах. Большая часть зданий была разрушена, деревья вывернуты с корнями, кое-где догорали останки военной техники.

И все это сделал я, подумал Ломтев. Мог ли Менщиков рассчитывать на такое, когда выдергивал меня из моего мира?

Чего он вообще хотел-то на самом деле? А так ли уж важно, чего?

Какая разница, с чего началась эта история, если она вот-вот закончится?

И Ломтев уже знал, как.

Перешагивая ямы и неторопливо обходя препятствия, к нему двигалась одинокая фигура. Высокий худой человек в военном мундире без знаков различия.

Когда человек подошел поближе, Ломтев собрал последние силы и поднялся на ноги, дабы поприветствовать императора.

— Здравствуй, старый друг, — сказал Романов.

— Здравствуй, — сказал Ломтев. У него не осталось сил, чтобы драться, да и с этим человеком драться было невозможно.

Он ведь зеркало и может отразить любую силовую атаку, перенаправив ее на нападающего.

И, вполне вероятно, усилив.

Сегодня император был без перчаток и без закрывающей лицо прозрачной маски.

— Я хотел бы спросить, почему ты встал против меня, старый друг, — мягко сказал император, и в голосе его была настоящая, без подделок, печаль. — Хотел бы спросить, почему здесь, почему сейчас почему вот так. Но я не буду этого делать. Пусть ответы на эти вопросы ищет СИБ. Я же пришел сюда, чтобы оказать тебе последнюю милость.

И он развел руки в стороны, словно приглашая Ломтева в объятия.

В объятия Танатоса.

У императора были длинные и тонкие пальцы. Такие руки могли бы принадлежать художнику или музыканту.

Словно загипнотизированный, Ломтев сделал шаг вперед. Сил, которых и так было не слишком много, теперь и вовсе не осталось. Словн император выпивал его жизнь на расстоянии. Иссушал его. Выпивал до дна.

Ломтев подумал, что мог бы умереть до этого. Какой-нибудь инсульт, случившийся от перенапряжения последних минут, мог бы лишить императора последней мести, заставить его прогуляться сюда впустую.

Но инсульта не было, не случилось его и сейчас, и Ломтев решил уйти достойно.

Их разделяло всего два шага, и он сделал один.

А потом и второй.

Ломтев посмотрел императору в глаза. В глазах императора жила смерть.

— Прощай, старый друг, — с грустью в голосе сказал император и сомкнул объятия.

В тот же момент Ломтев резким движением руки вогнал ему под ребра оставленную Владом заточку, и предсмертный спазм усилил его удар.

Последним звуком, который Ломтев слышал в своей жизни, был сухой щелчок древнего артефакта, сломавшегося в теле императора.

--">