Алим Тыналин - Отдел возмездия

на столе и перелистнул несколько листов с машинописными буквами. На столе у него, кстати, помимо чернильницы, металлических перьев и черного телефона без дискового набирателя, стояла настольная лампа с абажуром из бахромы, редкостная ретро-штучка.

— Готов, говоришь? — рассеянно повторил Зверь. — Смотри, что здесь про тебя сказано, малой. Психически устойчив. Политически подкован. Из семьи рабочих, как и полагается. Вернее, твои родители вообще неизвестны, потому что тебя воспитали в приюте для беспризорных, но условно указали, что ты из рабоче-крестьянской семьи. Так, дальше… Не боится вида крови и готов ее проливать. Испытание на скотобойне прошел успешно.

Ну, это да. Проливать кровь я никогда не боялся. Как и тот неведомый мне Бутов Миша, в тело которого я подселился.

— Физические данные на очень высоком уровне, намного превосходят возможности обычного человека и даже подготовленного бойца. В подростковом возрасте, впечатлившись славой «Железного Самсона» Александра Засса, занялся изометрической гимнастикой и начал развивать в себе умения циркового силача. Достиг в этом поприще невероятных успехов. Это правда, что ты можешь лошадь поднять, Миша?

Такие факты я о себе слышал впервые, но они заставили меня загореться энтузиазмом. Нехило, однако, мой предшественник тут подготовился. Я важно кивнул, стараясь сохранять спокойствие.

— Лошадь еще куда ни шло, мне бы теперь быка поднять.

— Ты же вроде поднимал на спор с товарищами, — весьма некстати напомнил майор. — Помнишь, тогда же, на скотобойне?

— Ах да, точно, я запамятовал, дурья моя башка, — спохватился я. — Теперь хочу на грудь ядро словить, как настоящий циркач.

Зверь переглянулся с майором и сказал:

— Ну, у нас на службе всякое случается. И ядра в нас летят, и снаряды, а пули больше всего. Тебе бы еще в себе непробиваемость железа развить, так вообще бы цены тебе не было. Ну, так ладно, вот тут еще сказано, что у тебя при таких недюжинных физических данных еще и неплохо варит котелок. Отличные математические способности, склонность к анализу и творческое мышление. В сложных ситуациях способен находить наилучшее решение предложенной задачи. Это значит, что ты умеешь с блеском выкручиваться из дерьма, понимаешь?

— Ну а чего, утонуть в дерьме — это мало кому понравится, — согласился я.

Зверь вздохнул и сделал пометку в моем досье.

— Здесь еще надо добавить, что курсант склонен к низкопробному юмору, который считает самым смешным на свете. Ну, да ладно. Сегодня у тебя первое испытание после шестимесячного обучения, Бутов. Пройдешь его, станешь агентом 13-го отдела Министерства госбезопасности СССР. Так называемый легендарный отдел возмездия. О нем даже сами сотрудники госбезопасности не знают. Ну, а если не пройдешь и ударишь в грязь лицом, тогда извиняй.

— Да ничего, я тогда в цирк пойду, устроюсь дрессировщиком, — весело сказал я. — Сила есть, ума не надо.

Майор закашлялся в очередной раз, а Зверь пристально посмотрел на меня, а его глаза превратились в узкие щелочки, как у приготовившегося к прыжку хищника.

— Ты чего это, курсант, забыл расписку, которую давал, придя сюда? В случае провала, поскольку ты слишком много знаешь, придется тебя списать. Шмякнуть, попросту говоря, как Кирсанов выражается. Ты об этом был предупрежден, так что не обессудь. Второго шанса у тебя не будет.

Сначала я подумал, что он шутит. Но потом пригляделся и понял, что нет. Все это правда. Зверь прекратил строить из себя пушистого и домашнего пуделя, а превратился в матерого волка с окровавленной пастью. Он и в самом деле готов меня прикончить, понял я, потому что знал, как выглядит человек, готовый хладнокровно убить другого человека. Я и сам видел такого у себя в зеркале. Там, в двадцать первом веке.

— Так, теперь о самом задании. Оно очень важное, — Зверь перестал сверлить меня колючим взглядом и поглядел на наручные часы. — Посвящу тебя вкратце, потому что времени мало. Олег Николаевич уже в курсе дела.

Майор кивнул, а я узнал, наконец, как его зовут.

— Скоро, курсант, всего через три дня, СССР должен официально объявить о создании у себя ядерного оружия, — сказал Зверь, поднимаясь со своего кресла и расхаживая по комнате, как и его высокий руководитель, Иосиф Джугашвили. Отмечу, кстати, что широкое и большое, в человеческий рост, единственное окно кабинета располагалось у него за спиной и от этого, когда он сидел, --">