Владимир Торин - Птицы

уродливая клякса.

— Вы ведь знаете, что вы безнадежны, мистер Финч? — спросила миссис Оул, словно увидев неаккуратно растекшееся пятно, которое затянуло часть записей.

Финч молчал. Он это знал, однако ничего не мог поделать со своей рассеянностью. Дедушка говорил, что рассеянность — признак необычного ума и живой фантазии. А учителя говорили, что Финч просто отсталый. Так как Финч до сих пор не замечал у себя признаков необычного ума и не представлял, какое он имеет отношение к живой фантазии, то был склонен согласиться с мнением учителей.

«Не зря меня вечно наказывают, — думал он. — Кажется, я и правда отсталый»…

За что же наказали Финча на этот раз?

Что ж, если бы время можно было отмотать назад, примерно на полтора часа, то это по-прежнему был бы класс «Странных чисел» миссис Оул.

Финч, щуплый мальчишка с взлохмаченными синими волосами, подпирающий костлявой кистью лоб сидел там же, у окна. Он и не думал записывать то, что рассказывала миссис Оул, — вместо этого он хмурился, глядя на самый ненавистный для него в этом классе затылок.

— Мерзкая-премерзкая, гадкая-прегадкая, сопливая-пресопливая… — шептал он себе под нос, с презрением и досадой наблюдая поверх голов одноклассников за девочкой, сидящей через две парты от него.

Финчу эта девочка не нравилась до такой степени, до какой только одна вредная самовлюбленная зазнайка может не нравиться мальчишке, который считается самым большим чудаком в классе. То есть, она ему крайне не нравилась.

К таким, как она, любимчикам, учителя обычно относятся, как к своего рода маленьким заместителям. «Карликовые заместители», — называл их про себя Финч. Такие важные персоны всегда мнят о себе невесть что: как будто им сам господин директор школы предписал вместе с формой носить задранный нос и поджатые губки. А эта мисс Джей в особенности! Всюду лезет со своими знаниями и, как назло, неизменно отвечает на все вопросы учителей на «Н.О.», то есть «На Отлично», да еще с таким видом, как будто вызубрила всю «Энциклопедию Болестуса Брауна» наизусть. И при этом еще мнит себя самой большой красавицей в школе, несмотря на веснушки, курносый нос и два рыжих хвостика, глядя на которые вечно боишься обжечься.

А ее имя! А-ра-бел-ла! Футы-нуты… Вон Финч — просто Финч, и ничего, не пропадает. А тут, видите ли, «мисс Арабелла Джей, первая леди класса». Смешно просто. Сидит, сложив перед собой на парте ручки, с ровной, как в «Большом сборнике школьных правил», спиной, будто ее отходили по ней кочергой, и едва не дрожит вся — готовится ответить на еще не заданный учительницей вопрос. Вот было бы забавно…

— Мистер Финч, позвольте спросить, чем это вы занимаетесь?

В мальчика вонзился взгляд двух совиных глаз, округленный стеклами очков в роговой оправе. Будь у взгляда когти, Финчу в этот миг стало бы невыносимо больно.

Три десятка шей, полупридушенных узкими белыми воротничками и черными галстуками, повернулись к нему так синхронно и резко, словно каждый из учеников в одночасье получил крепкую пощечину.

Весь класс замер и уставился на Финча. Кто-то позволил себе чуть заметную усмешку: Финча не любили, и теперь его ждали неприятности — какие именно и за что еще никто не знал, но все уже были в предвкушении. Хуже всего, что и мисс Джей глядела на него, следила за появившимся в его глазах страхом, как злорадный зритель в цирке глядит на спотыкающегося канатоходца.

— Мне повторить свой вопрос, мистер Финч? — пролязгала металлическим голосом миссис Оул. — Чем вы занимаетесь, когда должны слушать то, что я рассказываю?!

Учительница сидела за своим громоздким дубовым столом на стуле с высокой резной спинкой. Позади чернела доска, на которой, словно приговор неучам, были выведены формулы и даже целые предложения из Странных чисел; на столе выстроились колонны учебников, словарей и энциклопедий числительных законов. Всем своим видом миссис Оул сейчас напоминала судью, только без парика — хотя в последнем Финч не был уверен.

«Чем я занимаюсь, когда должен слушать ее?!»

Неужели эта миссис Оул, раз она учитель и вся из себя такая умная, не может догадаться сама, что он сидит и молча ненавидит Арабеллу Джей? Это же очевидно! Что миссис Оул ему сделает? Он ей не по зубам! И пусть весь класс знает, что он ее не боится, как все эти трусы и любимчики! Он ей все сейчас выскажет! Все, что думает! Об этом будут говорить месяц!

— Ничем, мадам, — едва --">