Роман Романович Максимов - Десять заповедей или игра в правосудие

– Я пришел исповедовать тебя, сын мой. Есть ли что сказать тебе Господу?

– Прости…Прости меня, Игорь…Прости, отец Феофан… – преодолевая невероятное усилие воли проговорил Андрей и тяжелая соленая слеза тоненьким ручейком скатилась по щеке к уху, немного задержалась, и упала на голубую наволочку подушки. Затем еще одна и еще… Андрей плакал…Плакал, как младенец. Он плакал по своей семье, по своей мучительной жизни… Это были слезы сожаления, слезы искреннего раскаяния.

– Господь простит… – отец Феофан снова положил на мгновение свою горячую ладонь Андрею на лоб, словно прощаясь, и тот час, развернувшись, вышел из комнаты. Андрей повернул вслед за ним голову и увидел возле двери большое застекленное окно за которым стояли судья, прокурор и адвокат. К ним присоединился отец Феофан. И снова зашла в комнату Верочка, но уже молча, не произнеся ни слова, открыла краник на капельнице. Белая жидкость из одного флакона медленно поползла по трубочке к его еще живой, пульсирующей вене… Через мгновение Андрей погрузился в тяжелый, глубокий сон, вызванный действием сильного препарата.

* * *

Яркий, ослепительно-белый луч солнечного света пробил лобовое стекло автомобиля и заиграл на лице радужными нежными бликами. Солнечный зайчик затанцевал по волосам, лбу, и наконец добрался до закрытых веками глаз. Невольно вздрогнув всем телом, Андрей Петрович открыл глаза. Он находился в своей машине на водительском сидении, небрежно пристегнутый ремнем безопасности. На пассажирском сидении лежала его папка с документами. В замке зажигания был вставлен ключ, однако само зажигание включено не было. В приемнике играла легкая музыка, создавая в салоне какой-то умиротворенный комфорт. Его «Ниссан» стоял на обочине дороги, – не в придорожном кювете, а именно на дороге, по которой он накануне так неудачно ехал. Все функции автомобиля работали нормально, – даже печка выдавала приятное тепло. Часы на панели управления показывали без четверти восемь. Метель кончилась и утреннее небо давило на землю своей безграничной голубизной, без единого облачка и даже легкого намека на ночную непогоду. Розово-белое солнце игриво выглядывало из-за верхушек деревьев, бросая на одиноко стоящий автомобиль свои горячие руки-лучики, поглаживая, словно нежно лаская, холодный кузов «Ниссана». Все тело гудело от какой-то непонятной усталости. Неприятно болели суставы. Мозг еще до конца не мог осознать происходящего. Вот, он, Андрей, сидит в своей машине на обочине трассы. Все приборы работают нормально, машина заводится, – можно ехать. Как вообще он попал сюда? Незнакомая дорога, незнакомая местность. За лесопосадкой – поле, нет ни одного населенного пункта в пределах видимости. Стоп! А судья?… Отец Феофан?… Прокурор, адвокат… А их странная игра? Или это все сон, уставшее больное воображение попавшего в аварию водителя? Андрей постарался изо всех сил напрячь свою память, даже стал похлопывать себя по щекам, растирал ладонями лоб, но припомнить все, что с ним произошло, не мог. Да, был какой-то дом, в нем странные люди, похожие на комичных юристов, был священник… Да, именно священник – отец Феофан! Он точно запомнил это имя! И он знал этого отца Феофана! Знал его давным-давно, еще с юности! Что-то связывало их судьбы, что-то трагическое, неприятное, не уловимое его измученным умом. А игра? Странная какая-то игра… Игра в правосудие… Он – подсудимый, а они – судьи и палачи! Обрывки ночного кошмара размытыми фрагментами бомбардировали его мозг, пытаясь сложиться в осмысленные пазлы. Странно, – думал Андрей, – он добровольно рассказывал им свою жизнь, – как на детекторе лжи, словно под гипнозом, – а они обвиняли и обвиняли его в немыслимых преступлениях, и в конечном счете приговорили к высшей мере наказания – смертной казни!.. Казни через смертельную инъекцию! Андрей машинально закатил рукав пиджака вместе с рубашкой на левой руке повыше локтя и с ужасом обнаружил на его сгибе еле заметную розовую точечку от совсем недавно произведенного внутривенного укола. Внезапно лоб покрылся холодной испариной, а сердце сжалось от необузданного страха. Все, все, к черту отсюда! К черту! Сейчас нужно срочно уезжать… Приеду домой, подниму знакомых, полицию, – я найду этих уродов, обязательно найду и разберусь с ними! Ничего себе – игра?! Ничего себе – правосудие?! Чуть человека не убили! Твари