Виктор Михайлович Зимин - Единокровные

маршруте обнаружился единственный её недостаток, а с точки зрения эксперта-кинолога, специалиста по западно-сибирским лайкам, даже порок – Айна гоняла зайцев. Гоняла с голосом, как заправская гончая, азартная и вязкая. Зайцы оказались её страстью. Подняв зайца, она уносилась за ним с самозабвенным, звонким и высоким лаем, бросая всё – медвежий след, след соболя, маршрут, людей… Видимо, так она к нам и приблудилась. А нам, чего греха таить, вообще-то это было на руку. Я быстро приспособился к её гону и перехватывал зайца, не отклоняясь от маршрута, обычно уже на первом круге. Зайцев в том году было много, так что наша маршрутная группа о тушёнке почти не вспоминала…

Поле закончилось, и мы вернулись в город. Айна стала жить у меня в квартире на втором этаже двухэтажного дома, я был тогда один. Я коротко прогуливал её утром и в обед, и длинно вечером. Лайки – собаки вольные, свобода для них всё. Их нельзя держать на привязи, и даже поводок для них уже насилие. Поэтому с вечерних прогулок я возвращался один, а через час – полтора под дверью раздавалось односложное негромкое – “Гав”; если я не слышал, через пару минут снова – “Гав”. Я открывал дверь, Айна степенно входила и, благодарно лизнув мне руку, укладывалась на собственное место. Она выбрала его сама и больше не меняла, хотя здесь ей разрешалось находиться где угодно.

Всё было, в общем, нормально, правда, я боялся за неё в вечерних отлучках – под машину попадет, загуляет, далеко забежит и тому подобное. Но зайцев в городе не было, другая живность её не интересовала, а главное – Айна умела ценить то, что имела. Мы относились друг к другу уважительно, размолвок не было, и такая жизнь её устраивала…

А для меня подошло время страды – трехлетний отчет. Отчет большой, сложный и интересный. Тогда впервые в Союзе мы апробировали целый комплекс новых методов в геологии – космическую, радарную, инфракрасную съемки и обычную аэрофотосъемку в разных масштабах и вариациях. Все виды съёмок и вообще техническое обеспечение вела ЛАЭМ – Лаборатория Аэрометодов, город Санкт-Петербург (тогда Ленинград). Наше дело было оценить, что это даёт для геологии. В камералках на стенах появились тогда американские “Landsat”, обзорные космоснимки Камчатки, включая и тот знаменитый отпечаток, на котором в центре Петропавловска, рядом с кинотеатром стояло такси с отчетливо различимым номером. В Штатах такие снимки можно было купить в киоске. На Камчатку они просочились из Москвы через институт вулканологии и быстро размножились. Первый отдел ходил по камералкам, собирал снимки со стен и пытался складировать в геофонде, но мы их быстро попрятали. Мы недоумевали: “Как же так? Какая может быть секретность? Мы их не брали в 1-м Отделе…”

«Где взяли?»

«Подарили».

«Кто подарил?» цеплялся Никита, наш главный Первый. «Ах, вы не помните?.. Они хотят, чтобы мы расслабились и потеряли бдительность», учил Никита. Его учило КГБ. Так тридцать лет назад на Камчатке начиналась “глобализация”.

Новая информация, в буквальном смысле свалившаяся с неба, нас ошеломила, заново открыла нам глаза. Сейчас не очень и понятно, как мы без этого обходились раньше, вот уже более 30 лет без дистанционных методов немыслимы никакие наземные исследования, тогда же все это только начиналось. Наземная заверка новых данных велась на нескольких полигонах Южной и Восточной Камчатки, включая Узон и Долину Гейзеров, тогда ещё не изуродованных туризмом. А на Узоне в том далеком 1968 году мы ждали в гости Владимира Высоцкого, но он до нас так и не добрался.

Но сейчас – отчет; народу работало много, все материалы нужно было свести и увязать, так что забот хватало. Но отчет, в общем, получился неплохой, потом он несколько лет демонстрировался в Москве на стендах ВДНХ в павильоне “Геология”. Мы этим гордились.

Всё это происходило до Айны, она присутствовала только на заключительной стадии создания отчета. Расписания, режима, восьмичасового рабочего дня давно не было, были рабочие сутки. Материалов, большей частью секретных, шло много; из-за новизны и комплексности подходов они требовали одновременного присутствия для сопоставления и тут же работы с ними. Говорю это только затем, чтобы объяснить, почему я, с молчаливого согласия 1го Отдела, работал дома, на пяти столах вдоль стен. В камералке разместиться с таким количеством материалов было бы

--">