Александр Дюма-отец - Быстрый, или Танжер Алжир и Тунис

простого уведомления дипломатического или военного характера. Но вместе с таким уведомлением получил прелестнейшее письмо — изысканное, учтивое, на что не смел даже надеяться.

Я поблагодарил г-на Виаля за труд, который он согласился на себя взять, и так как нам пришли сказать, что стол накрыт, мне кое-как удалось убедить его отужинать с нами.

Весь ужин мы обсуждали вопросы: какова скорость "Быстрого"? Хороший ли спутник капитан? Хорошая ли нас ожидает погода?

Выяснилось, что "Быстрый" не блещет быстроходностью. Это был прекрасный, славный корабль, он отлично выдерживал плавание и отважно противостоял штормовой погоде, умея, благодаря опытному экипажу, выходить из трудного положения, что и доказал в Дюнкерке в тот день, когда имел честь нести на своем борту французского короля и некоторых членов королевской семьи, однако установленный на нем котел был слишком мал для его размера, а соответственно и скорость судна при такой мощности была невелика; словом, в том, что "Быстрый" не обладал высокими ходовыми качествами, не было его вины, хотя следует признать, что даже в лучшие свои дни он делал всего семь или восемь узлов, то есть не более двух с половиной льё в час.

Что же касается капитана Берара, то это был человек лет сорока — сорока пяти, учтивый, как большинство морских офицеров, но очень серьезный и молчаливый; на борту редко видели, как он смеется, и было весьма сомнительно, что, несмотря на запас веселости, который мы прихватили с собой из Парижа и все еще не израсходовали до конца, нам удастся прогнать печаль с его лица.

О погоде же и говорить нечего — она будет великолепна. Подобное заверение делало будущее немного более светлым в глазах Маке: заполучив морскую болезнь на Гвадалквивире и едва не распрощавшись из-за этого с жизнью, он без особого восторга готовился к путешествию в страну киммерийцев, которую древние считали колыбелью бурь.

Ужин прошел весело, и нами был дан г-ну Виалю образчик того, на что мы способны в этом отношении; он со своей стороны показался нам превосходным сотрапезником, и мы расстались в восторге друг от друга.

Было условлено, что на следующий день в полдень мы явимся на борт "Быстрого", чтобы нанести визит капитану, а в субботу, 21-го, в восемь часов утра отплывем в Танжер. Эти три дня понадобились моим спутникам, чтобы осмотреть Кадис, а мне — чтобы дать Александру время присоединиться к нам.

На другой день в одиннадцать часов утра, когда мы готовились отправиться на борт, нам сообщили о приходе капитана Берара. Это, действительно, был командир "Быстрого", предупредивший наш визит и опередивший нас. Не без смущения мы вынуждены были признать необычайную учтивость наших морских офицеров. Капитан Берар провел с нами четыре часа и, думаю, по возвращении на борт был не менее рад тому, что мы станем его пассажирами, чем мы — иметь такого капитана.

Договорились, что наш визит на "Быстрый" будет отложен на следующий день и что во время этого визита мы ознакомимся с условиями своего размещения. Мы оказались точны. "Быстрый", словно кокетка, ожидал нас во всеоружии; командир стоял на трапе, а экипаж в полном составе — на палубе; нас приветствовал свисток боцмана. Командир тут же завладел нами и повел всех в твиндек. Столовая, которую нам показали прежде всего — до командира дошли слухи, что от самой Байонны мы умираем с голода, — так вот, столовая все еще хранила следы пребывания здесь августейших особ; ее лепнина была позолочена, а вишневые занавески служили портьерами в дверных проемах кают, которые в нее выходили. Таких кают было пять. Та, что была на корме, располагалась во всю ширину корабля, и в нее вели две двери; она была самой большой, но там более всего ощущалась качка, в особенности килевая, так как эта каюта находилась в самом конце корабля. Четыре других шли по его бокам. В их число входила каюта капитана. Как только он высказал желание уступить ее мне, я сразу же остановил его, и было решено, что по возможности мы никого не станем переселять. Оставалось три каюты. Одну взял я, другую — Буланже; третью отвели Александру.

Мы хотели было проявить по отношению к Маке и Жиро ту же учтивость, какую капитан проявил в отношении нас, но Маке и Жиро уже справились обо всем у Виаля и заявили, что останутся в офицерской кают-компании.

Офицерская

--">