Alex Aklenord - Рваное небо

криво усмехнулся и поставил подклеенную туфлю на полку, заваленную готовыми заказами. Глянул в окошко на удаляющегося капитана и осторожно потрогал синяк на скуле. – Сядь-ка.

Опешивший Далька опустился на табурет, сложив на коленях испачканные руки. Боязливо глянул в синие, всё знающие глаза старика. Тот помолчал, покусал нижнюю губу и, наконец, сказал:

– Видишь ли, Даля. Этот гвардеец сегодня утром зачищал крышу. И если бы не замечательный сбор… Да, он мне похвастался, когда меня… В общем, если бы не столько соли… Короче – одна из решёток была открыта. Такие дела. Вот и договорились пока, что забудет… Ну, иди, работай.

Второй удар нанёс лекарь. Далька с замиранием ждал, когда же он выйдет из подъезда, и тревожно поглядывал на распахнутые ставни на третьем этаже. Первая порция соли вроде бы растормошила брата. Он утром радостно смеялся, щеки раскраснелись, даже ел сам, сидя на подушках. А ревущая мать прижимала Дальку и машинально приглаживала его непослушные вихры. Седины у неё, похоже, за ночь прибавилось.

Лекарь наконец-то вышел, натянул плохонькую шляпу, встряхнул потёртый саквояж. Не хотел он смотреть на Дальку, но всё же повернулся и покачал головой:

– Мало, мальчик, мало. Это только перебиться.

До обеда всё было как в тумане. Плыли мимо радующиеся выходному прохожие, стучали по мостовому булыжнику сапоги-ботинки-туфли. Проносились экипажи с крикливыми возницами. Щебетала обосновавшаяся рядом торговка, призывая покупать картошку. Умолкала только, когда пересчитывала вырученные мелкие соляные таблетки. Уличная какофония сливалась в единую звенящую кашу. И не было никому дела до услуг понурого чистильщика обуви.

Домой на обед отлучиться не удалось. Мать сама вынесла миску с похлёбкой, сунула ложку, деревянной ладонью потрепала по плечу и, не сказав ни слова, пошла обратно. Даже не поздоровалась с вышедшим перекурить сапожником. Но и он смолчал. И исчез куда-то.

– Ну что, мастер, готов поработать?

Далька поднял голову, сбрасывая оцепенение. Перед ним стоял высокий мужчина. Солевой рыбак. Посечённое лицо, кожаная чёрная куртка с вышитым значком гильдии, штаны со множеством карманов, крепкие ботинки с алюминиевой каймой. Далька обернулся. У будки одобрительно кивал вернувшийся сапожник, о чём-то беседовавший с встревоженной Сольгой.

Сжатая до упора стартовая пружина распрямилась и выбросила рыбацкий челнок в расщелину рваного неба. За толстыми стёклами засвистел рассекаемый воздух. Дальку вдавило в дощатый пол. Заложило уши.

Челнок легко прошил слой облаков, выскочил навстречу кровавой луне, на четверть заслоняющей солнце, и потерял скорость.

Рыбак дёрнул за рычаг, челнок болтнуло, и где-то сверху раскрылся парашют.

– Вставай, бедолага, времени в обрез!

Далька поднялся и ещё раз недоверчиво проверил, крепко ли держит пристёгнутая к поручню плавательная верёвка. Потряс закружившейся головой. Бросил взгляд наружу. За стеклом надвигалось багровое море облаков.

Как только вошли в блёкло-красный туман, рыбак натянул защитные очки, надел повязку на рот и сунул второй комплект Дальке. Повозился с механизмами, выдвигающими ящики-солесборники, выбросил внешнюю сетку для крупного улова и приготовил пику.

– Ну, паря, держись!

Откупорив овальную дверь, через которую пополз едкий солёный воздух, рыбак вытолкнул Дальку и вывалился из челнока следом.

Забарахтавшись, Далька не сразу поверил, что парит. Успокоился. Раскинул руки. Покрутился туда-сюда. Огляделся. Если приловчиться, можно несколькими гребками далеко уйти от обшитого алюминием челнока.

– Без глупостей!

Быстро приближались к первому соляному поясу. Видимость ухудшилась. Обдувая колкими крошками, заныл слабый ветер. Стали попадаться хрупкие кристаллы. Далька жадно пытался поймать их и запихать в карманы. Но соль рассыпалась в мелкий песок, который растает, пока доберёшься до дома.

Рыбак парил где-то рядом. Он-то опытный. Высматривает, наверное, звезду, чтобы упрятать её в висящую под челноком сеть. Эх, если бы не смерть отца, податься бы и Дальке в гильдию, чтобы когда-нибудь стать таким же мастером.

Во втором поясе воздух ощутимо поплотнел и стал суше. Непривычно, до зуда стянуло кожу. Померещились первые призраки.

--">