Игорь Черемис - Третий лишний

красочные. Возможно, Натаха даже не знала, что у Саши есть некая пассия, к которой тот неровно дышит, что и давало ей призрачную надежду на реализацию сюжета о принце и белом коне. Я мысленно отругал её родителей, которые не сумели вдолбить дочери в голову простой тезис о том, что сказки и реальная жизнь как параллельные прямые в эвклидовом пространстве — никогда не пересекаются.

Недобрый взгляд, которым Натаха провожала Сашу и его спутницу, перекочевал на меня.

— Чего тебе, Серов? — выплюнула она. — Взносы ты сдал.

— Да так… Наташ, хочешь совет?

— Иди в жопу! — она попыталась уйти, но я придержал её за руку.

— У нас страна Советов, а не страна «Иди в жопу», — наставительно произнес я. — И тебе придется меня выслушать.

— Отпусти! — Натаха сделала попытку вырваться.

— Не отпущу, даже не надейся, — пообещал я. — Поэтому расслабься и попробуй получить удовольствие…

— От тебя что ли?

Меня позабавила её попытка сарказма.

— Меня ещё надо заслужить, а потом сразиться за моё сердце с маленьким, но очень злым котёнком, против которого у тебя нет ни малейшего шанса, — я улыбнулся, надеясь, что улыбка вышла по-настоящему злодейской. — Наташа, пользуйся моей мудростью, пока я добрый. Или я могу передумать и оставить тебя наедине с твоей проблемой.

По моим представлениям, с безответной любовью могли помочь столь же несчастные в личной жизни подруги, которые дружным хором убедили бы девушку в том, что принц не совсем принц, да и конь не белый, а в каких-то плебейских яблоках. Но насколько я помнил, с подругами у Натахи было сложно — она общалась с девчонками из нашей группы, но, кажется, недостаточно близко, чтобы делиться подобными переживаниями. Да и подруги эти скоро закончились — почти все первокурсницы к летним каникулам оказались пристроены, за исключением вот этой нашей активистки.

— Что ты можешь знать о моих проблемах, Серов? — язвительно прошипела она.

— Да почти ничего, мы же не устраиваем совместные пижамные вечеринки, — я пожал плечами. — Так тебе нужен совет?

Повисло недолгое молчание. Она думала, я ждал — и был уверен, что Натаха думает в правильном направлении.

— Д-давай… — решилась она. — Только быстро…

Быстро — так быстро.

— Наташа, ты хороший человек, — я сильно покривил душой, но так было нужно. — И если ты будешь заниматься комсомольской работой не только потому, что Саша такой красавчик и ваще, то у тебя есть шанс оставить в стороне наши заборы, которые тебе, очевидно, никуда не уперлись, а сделать другую карьеру. Комитет комсомола института, потом райком, потом — чем черт не шутит — переход в райком уже партии… Станешь годам к тридцати партийным чиновником с хорошими перспективами… А если будешь смотреть по сторонам, а не только на своего Сашу, — я жестом остановил её протестный выкрик, — то всё у тебя будет замечательно. Впрочем, на Сашу смотреть тоже можешь, он хороший пример того, как оно работает. В том смысле — как простой активизм может обеспечить всю жизнь.

Я не был уверен, что в будущем Саше поможет его активизм, хотя такой характер и стиль жизни ещё никому не помешали. Да и события, которые ещё не случились, не предполагали сильного продвижения по комсомольско-партийной линии. Натаха была моей ровесницей, и тридцать лет ей исполнится в 1996-м. Если всё пойдет так, как и раньше, это будет другая страна, жизнь в которой будет складываться по другим принципам. Хотя те же райкомовские чиновники, кажется, без особых проблем перелезли в мэрии и управы почти на те же должности, так что определенный смысл в моём совете был. Будет Натаха каким-нибудь старшим специалистом по делопроизводству, получать зарплату в конвертике от начальственных щедрот, а если повезет, то её вообще посадят на какой-нибудь ручеек бюджетного распределения. Ну а там можно многое получить, если особо не наглеть, выполнять договоренности и делиться с нужными людьми.

Рассказывать ей обо всём этом я, конечно же, не стал.

— Откуда тебе всё это знать, Серов?

— Потому что я умный, — безразлично ответил я. — Я тебе совет дал, а ты можешь поступать, как тебе вздумается. Сохнуть и дальше от своей любви, в которой нет никаких перспектив…

— Ты о чём? — взвилась она.

— Да всё о том же… так вот… Сохнуть — или всё-таки жить полной жизнью, в которой будет буквально всё, от простой любви до любимого дела. Ну а выбирать тебе. Тут я не помощник.

Я --">