(l_eonid) - Приключения маленькой ошибки

косвенным признакам время завершения процесса гомогенизации; выполнить правильную дозировку пищевых добавок – эмульгатора (E414) и усилителя запаха^[5], а также сушку. Настоящий хай-тек античной пищевой и фармацевтической промышленности. Всё это было перечёркнуто появлением в русском переводе "торговцев" и "пшеничной" муки.

Если "История растений" Теофраста 1951 года является пусть не очень хорошим, но всё же переводом, то "Географии" Страбона, вышедшей в 1964 году, из той же серии "Классики науки", уже трудно дать такое определение.

Изданный русский перевод "Географии" (переводчик Г. А. Стратановский) представляет собой довольно свободный пересказ несколько раз последовательно переведенного на другие языки древнегреческого оригинала. Указание в примечании, что "Перевод «Географии» Страбона сделан с греческого текста, изданного Г. Л. Джоунзом" действительности не соответствует ни на йоту.

Настоящий источник перевода можно обнаружить в примечании, где стыдливо сообщается – "При переводе использованы следующие издания Страбона, переводы и комментарии к нему..." Фактически перевод Георгия Андреевича Стратановского – это стилистическая переработка русского перевода 1879 года Фёдора Герасимовича Мищенко, на тот момент доцента Киевского университета. С добавлением к перелицованному тексту огромного количества зачастую бесполезных примечаний^[6]. После перевода с русскаго на русский разнообразные ошибки и стилистические особенности перевода Фёдора Герасимовича полностью не исчезли, а перекочевали в перевод Георгия Андреевича.

Перевод Мищенко, несмотря на заявление с титульного листа – "Переводъ с греческаго" – тоже не слишком похож ни на переводъ ни на оригиналъ. Основой для него послужили французские пересказы-недопереводы "Географии" – дю Тэя и Кораиса 1805-1819 годов и более поздний Тардьё, издававшийся с 1867 года – стилистически избавленные от чрезмерного многословия.

Конечно же Мищенко, в дальнейшем профессор и доктор греческой словесности, знал древнегреческий язык. Но живой французский после стажировки в заграницах он всё же знал более лучше. Опять же, как говорят в не очень приличных случаях – "Я была молода и мне очень нужны были деньги". Приличный перевод "Географии" с оригинала весьма непростая и затратная по времени работа (Radt, 1991). Самый первый перевод на латынь выполнялся в течении двух лет двумя переводчиками, не занятыми ничем другим. Последний – критический французский перевод – потребовал уже четырёх переводчиков (Aujac et al.) с 1969 по 2014 год. Столько свободного времени на перевод у Мищенко не могло быть даже теоретически. Наличие промежуточного перевода позволяло упростить и укорить действие. Так что не стоит слишком удивляться, что "переводъ съ греческаго" по факту оказался переводом "съ французскаго". Обычная, кстати, на тот момент практика (см. рис. 1).

Если кто-то знаком с переводом Мищенко, то, скорее всего, обратил внимание, что там полностью отсутствуют какие-либо примечания, которыми испещрены страницы прочих переводов. Это потому, что примечания из французских изданий адаптированы непосредственно в "теле" перевода, делая его всё более далёким от исходного текста.

Надо сказать, что добрую традицию многословного пересказа вместо перевода заложил именно первый перевод "Географии" Страбона на французский язык, начатый по приказу Наполеона Бонапарта. Причём источником для пересказа в основном послужил не греческий текст, а латинский перевод Ксиландра. Что поделать. Ведь у переводчиков не было возможности слишком долго возиться с греческим оригиналом. Эллинистика в период сурового авторитаризма – по-настоящему сурова:

Император приказал перевести его на французский язык и министр внутренних дел назначил сотрудников, которые сегодня публикуют первые результаты своей работы. (Avertissement. Strabon, 1805)

Тогда же была заложена традиция в самооправдание жаловаться на сохранность оригиналов. Нечто вроде – "только посмотрите, с чем приходилось работать":

Те, кто осведомлен о состоянии, в котором находится текст этого древнего географа, о неясности, которую иногда представляют его обсуждения, и о разнообразии тем, которые он затрагивает, без труда согласятся, что нелегко предложить его точный и краткий перевод. (Avertissement. Strabon, 1805)