Федор Лопатин - Рейс в одну сторону (СИ)

Трясогузову.

  - Слушай, а чего рабочие бастовали? - спросил он "знатока".

  - Да кто ж их знает, - ответил тот, зевая, - поговаривают, что кто-то пустил слушок, будто работяг травят какой-то дрянью, и находили, мол, некоторых с посиневшими лицами, да со свернутыми шеями, короче, мертвые они теперь, вот и всё. Это ты у медиков поспрашивай, если интересно.

  Трясогузов испуганно смотрел во тьму - туда, откуда доносился голос "знатока", и туда же, во тьму, бросил:

  - Ладно, давай уже спать, а то так и будем до утра лясы точить.

  - Давай, - сразу же согласился "знаток, - я тоже не прочь чуток покемарить.

  Сны к Трясогузову сегодня не приходили: во-первых, он не мог нормально закрыть глаза - они открывались сами собой. Во-вторых, ему пришла в голову мысль, что Штукка тоже могут забрать на нижний уровень, и он с ним тогда вообще может не увидеться. Хотя, кто знает, может, они охранников не трогают...

  На этой мысли Альфред и вырубился.

  Проснулся он, как положено - в семь. Сделав все утренние дела, он крикнул "Подъем!", чтобы разбудить "знатока", но, тот, похоже, решил снова никуда не ходить. Трясогузов не стал подъезжать к его кровати, чтобы будить толчками и тычками - пусть себе спит, если хочет. Хотя, нет, для очистки совести, надо...

  - Рота, подъем! - заорал толстяк во всю мощь своих легких.

  "Знаток" вскочил весь взъерошенный.

  - А? Что? Где?

  - Ничего, вставать пора! - крикнул в ответ толстяк и поехал одеваться. Он прикинул, что как раз сейчас можно заскочить в столовку, чтобы перекусить, и еще осталось бы минут десять на дорогу к медкабинету.

  - Окей, - сказал Трясогузов и, выехав из комнаты отдыха, направился в столовую.

  По пути он догнал девушку, грустно идущую по коридору в полном одиночестве - тоже, скорее всего, направлявшуюся в столовку.

  - Доброе утро! - весело сказал он.

  - Здравствуйте, - ответила девушка.

  - Вы не в столовую, случайно? - спросил Трясогузов.

  - Да, - ответила она.

  - А хотите, пойдем вместе? - спросил он, совершенно не стесняясь разговаривать с посторонними девушками.

  - Давайте, - ответила та, и, кажется, немного повеселела.

  - Альфред, - сказал он и протянул ей руку.

  - Елена, - ответила девушка, пожимая пухлую руку Трясогузова.

  - Как живется вам здесь? - спросил он, чувствуя, что его запала хватит ненадолго, а до столовки еще пилить добрых пятнадцать минут на средней скорости.

  - Нормально живется, - ответила Елена и шмыгнула носом.

  - А я вот думаю, что, если бы здесь открыли пляж, и можно было бы купаться в выходные дни и загорать под зонтиками. Как вы думаете, хорошая идея?

  - Да, хорошая, - Елена неуверенно пожала плечами, - только, думаю, никто нам не разрешит покидать пределы здания.

  Трясогузов вздохнул:

  - Это да, чего-то я об этом не подумал. Но мечтать, всё же, не вредно, правда?

  - Нет, не вредно, - ответила она и слабо улыбнулась.

  Трясогузов видел, что ей не по себе, или характер у нее такой - не умеет человек радоваться жизни, не может, хоть иногда расслабиться, когда...

  - Скажите, - перебила она вдруг его мысли, - вы давно были у врача?

  Этот неожиданный вопрос сбил его с толку, но Альфред постарался не показывать своего смятения.

  - Был несколько раз на днях. И даже вчера, внепланово, так сказать.

  Елена вздохнула:

  - А мне сегодня надо быть у нее.

  - У кого?

  - У Кондрашкиной. Знаете такую? - спросила Елена и посмотрела на Трясогузова грустными глазами.

  - Конечно знаю! - вскричал он. - Это мой любимый

--">